Стальной рассвет. Пески забвения

«Но дети твои и дети твоих детей станут грандами[7]… Дети твои и дети твоих детей…»

Глубоко вздохнув, Ойси решительно направилась в покои Велеурда, чего никогда не делала прежде, тем более ночью.

У дверей в покои князя стоял вооружённый воин. Завидев девушку, он беспрекословно отступил на шаг в сторону, но Ойси сказала:

— Извести обо мне.

Воин склонил голову в знак повиновения, исчез за дверью, вскоре появился, ещё раз склонил голову.

Девушка вошла в покои, где не была ни разу за всё время нахождения в замке. Горящие свечи давали неверные бледные пятна света, на каменных стенах и потемневшем дереве сводчатого потолка подрагивали тени. В узкие окна-бойницы видны звёзды на чёрном покрывале неба. На стенах развешано оружие, головы кабанов и медведей с оскаленными клыками, особенно пугающими при таком освещении и тенях.

В глубине комнаты у длинного стола сидел Велеурд. Перед ним стоял ещё один подсвечник с горящими тремя свечами. Казалось, князь не заметил прихода девушки, несмотря на то, что о ней известил стражник. Во всяком случае, князь не поднялся навстречу, что было совсем несвойственно ему — воспитанному и учтивому дворянину.

Остановившись сразу на входе, Ойси произнесла неуверенно:

— Милорд…

Велеурд поднялся, не торопясь подошёл, остановился в нескольких шагах, обозначив учтивый полупоклон.

— Милорд… Я хотела покинуть ваш гостеприимный дом.

— Я знаю об этом, сударыня, — спокойно ответил князь.

— Знаете? — растерялась девушка.

Велеурд кивнул.

— И вы ничего не сделали, чтобы воспрепятствовать мне?

— Я не должен препятствовать вам, сударыня. Вы вольны в своём выборе, несмотря на то, каким образом оказались здесь. Вам известно моё намерение, но я никогда не сделаю этого против вашей воли.

— А хотите ли вы сами этого, милорд? — спросила Ойси, пристально глядя на князя.

— Вначале я был против, но обещание, данное на смертном одре отца, я должен был исполнить, пусть даже ценой собственного счастья, которого не знаю со смерти жены. Потом я начал чувствовать, как меняется моё отношение к вам, я стал скучать, когда не видел вас, гоняясь за пиратами. Вдруг я понял, что постоянно думаю о вас, мысленно разговариваю с вами. Когда я видел вас, то любовался вами, слушал ваш голос и радовался, что слышу его. Я полюбил вас, но не смел признаться, боясь укора в неискренности, обвинения, что пользуюсь сложившейся ситуацией. Я не смел надеяться на ответное чувство и страдал от этого. А сегодня случайно видел вас и того юношу. Я решил, что вы уедете с ним сразу или через некоторое время. Поэтому приказал не поднимать мост, не зажигать факелов и не препятствовать, если вы вдруг захотите уйти.

— Вы благородный человек, милорд, — с признательностью сказала девушка. Я не знала о вашем чувстве ко мне, считая вас грубым и жестокосердным. Вы могли сделать меня рабыней и наложницей, но не сделали. Вы могли силой взять меня в жёны, но не использовали свою власть. Милорд… — девушка глубоко вздохнула, — за время моего пребывания в вашем доме я обрела вторую семью. Здесь мне хорошо, как в родном доме. И всё же я хотела уйти. Не из любви к этому юноше. Я не люблю его, но жалею и не хочу обижать в его возвышенном, трепетном отношении ко мне. А теперь я узнаю, что вы тоже любите меня… И вы не препятствовали моему уходу. Что мне делать?

— Вам решать, сударыня.

— Я не хочу уходить, милорд, — помолчав, ответила Ойси уверенно. — Мы очень близки с Эмнильдой, она мне как сестра, а княгиня — как мать, строгая и заботливая. Я, сирота, обрела новую семью и не хочу её покидать. Но я не могу сказать, что люблю вас или не люблю. По прошествии времени я увидела в вас совсем другого человека, не того, кто взял меня в полон. Я перестала бояться вас и ожидать возможной грубости. Мне хочется узнать о вас больше и понять ваше сердце. Я… я не знаю, как ещё высказать всё, что чувствую… Простите за ночное вторжение. Наверное, мне лучше уйти.

— Окажите мне честь, Ойси, останьтесь. Я велю разжечь камин, принести ещё свечей и подать лёгкого вина. Мне так хочется поговорить с вами о многом. Прошу вас, не откажите.

— Я принимаю ваше приглашение, милорд, — улыбнулась Ойси. — Вы сами убили всех этих зверей? — спросила она, глядя на стены.

— Здесь есть мои трофеи и моего отца.

— Расскажете мне о нём?

— Если пожелаете, сударыня.

— Да, я хотела бы узнать и о нём, и… о вашей умершей жене. Надеюсь, мои слова не причиняют вам боль?

— Нет, Ойси, не причиняют. Боль притупилась и отступила после того, как я почувствовал, что начинаю влюбляться в вас. Я расскажу вам о них…

… Эрл прождал до рассвета. Он решил, что Ойси не смогла выйти из замка ночью, и пожалел о том, что предложил ей уйти под покровом тьмы. Это было неразумно с его стороны. Оставалось ждать, когда она выедет на прогулку. Лучше, если Ойси будет одна. Он сумеет убедить её уехать. Ведь он любит её больше жизни, он готов отдать за неё жизнь, не требуя ничего взамен. Лишь бы она была рядом, лишь бы он мог видеть её…

… Прошло три бесконечных дня и три долгих ночи ожидания. Ойси так и не пришла.