Стальной цветок долины

— Не могу, ноги не держат, со вчерашнего дня воды ни капли не выпила, — нахально заявила, продолжая сидеть.

— Ата!

— Давала воды ей, врёт! — тут же взвизгнула та самая женщина с коричневыми зубами, выглянув из юрты.

— Один раз, крохотную пиалу, — язвительно проговорила я, тут же добавив, — если употреблять мало воды, то кожа становится сухой и появляются морщины, лицо станет сморщенным и не красивым, а волосы выпадут.

— Ата! Воды неси, — зло рявкнул Ильшат, подозрительно на меня посмотрев.

— И для мытья тоже, песок и грязь испортит всю красоту на лице, — дерзко прибавила хотя внутри меня всё сжималось от страха, но я надеялась, что нужна этому Ильшату, чтобы продать подороже, поэтому постараюсь выторговать себе комфорт.

— Делай, что сказала эта, — распорядился мужчина, недовольно зыркнув в мою сторону.

Спустя два часа, я умытая, сытая и напившаяся тёплой затхлой воды до икоты, сидела на смирной кобылке, привязанной к гнедому Ильшата, и двигалась по узкой покрытой чахлой травой дороге, которая петляла среди поросших кустарником и редким лесом невысоких холмов.

Глава 13

— Куда ты меня везёшь? Слушай, может себе оставишь, я многое знаю, помогу разбогатеть, — наверное в тысячный раз произнесла, но Ильшат и трое его людей снова проигнорировали меня. Сердито зыркнув на неразговорчивых конвоиров, которые могли лишь раздавать приказы и то, только того что касается: куда мне сесть, встать и лечь; я устремила свой взор на окружающий нас вид.

Сочная зелень, сладкий аромат цветов, а вдали вздымались до небес горы, могучие, суровые. И можно было лишь только догадываться, по жаркому солнышку и пышной зелени, что двигаемся мы к югу. Я бывала там с родителями и братьями каждое лето и, предположив, что я очутилась в прошлом, то было бы интересно взглянуть на те места… если конечно удастся.

— Ильшат, мы приближаемся к морю?

— В Кафу, — соизволил ответить мужчина, даже не повернув голову в мою сторону.

— Хм… Кафа это Феодосия, — пробормотала себе поднос, судорожно вспоминая, всё что о ней я знала, — мы же дважды ходили с Сашкой в музей. Кафа вроде бы считался генуэзской колонией и главным рынком рабов на Чёрном море… или это не сейчас, пока она ещё принадлежит татарам?

— Наместник Юзим пожелал видеть в своём гареме прекрасную беловолосую гурию, — сказал Ильшат, на удивление став словоохотлив. Может сердиться прекратил, после моей неудачной и глупой попытки побега, — ты стара, но лицом красива и язык знаешь. Пугливой ланью прятаться не будешь, а наместнику, по слухам, нравится объезжать норовистых кобылок.

— Мне девятнадцать зим, он не купит меня.

— Скажу четырнадцать, ты хрупкая словно цветок.

— А я скажу, что ты обманул его.

— Юзим сильный и мудрый муж, он не будет тебя слушать, — возразил Ильшат, тем самым прервав наш разговор и больше ни слова не сказал до самого вечера.

На ночной стоянке, сидя у костра, я долго смотрела, как пламя жадно пожирало брошенные в него ветки и думала. Сбежать по дороге не удалось, уже через метров пятьсот меня нагнал взбешённый Ильшат, наотмашь ударив по лицу, так что я слетела с лошади и больно ударилась плечом о камень.

Попытаться ещё раз? Теперь сделать это лучше на рассвете и пешком, ползком скрываться среди густой зелени? Но видно, Ильшат, заметив что-то на моём лице, перед тем, как улечься спать стянул мои руки за спиной сыромятным ремнём, а ноги верёвкой и привязал к себе.

— Козёл…, — прошипела, обессиленно упав на подстилку, я смотрела на яркие звёзды, пытаясь вспомнить лица братьев, но не смогла. Лишь на миг мелькнули их глаза, так похожие на мамины и всё подёрнулось туманом.

— Я справлюсь, обещаю, — беззвучно прошептала, смигивая слёзы, невидящим взглядом смотрела на чернильное небо, нависающее над нашим лагерем, с мигающими на нём огоньками.

Мы ехали уже более трёх недель, дорога стала понижаться, а небольшие порывы ветра стали всё чаще приносить запахи моря. Неожиданно за крутым поворотом перед нами возникли невысокие каменные сооружения, больше похожие на землянки, куцые кусты у двора и люди — шумные, загорелые. Женщины неспешно занималась хозяйственными делами: кто стирал тут же на улице, разбрызгивая грязную воду прямо под ноги прохожим, ещё одна, месила в ступке что-то очень пахучие и перекрикивая бегающих детей, говорила с соседкой. Мужчин не было, лишь старый и подслеповатый дед разбирал сети, вытягивая из крупных ячеек большую лупоглазую рыбу.

— Пошла, — пихнул, замершую меня, в спину Ильшат поторапливая. Мы давно спешились, стоило нам только проехать небольшую гряду нагромождённых камней. И ведя на поводу лошадей, пробирались по узким улочкам селенья. Радует, что идти было не слишком долго и уже через тридцать минут мы вошли во двор полностью крытый доской, пряча нутро от жаркого солнца.

— Ильшат? — удивлённо воскликнул невысокий, полноватый мужчина, выкатившись из дома, — какими судьбами, проходи, а этих сейчас Юсим уведёт и напоит.

— Мерген, девушку я для наместника привёз, распорядись запереть её.