Стальной узел

Еще одна автоматная очередь, и снова пули легли очень близко. Омаев опять перекатился в сторону, до ближайших кустов, перебежал еще метра три на коленях и упал на живот. Кажется, его маневр немцы не заметили. Они осторожничают, потеряли уже человек пять убитыми и ранеными, но у них приказ уничтожить русских. И они не отступятся. Вот шевельнулась высокая трава левее. Ползут прямо к воронке. Руслан приподнялся и дал две длинные очереди. В ответ послышались крики, стоны и проклятия. Снова бросок в сторону, снова перекат. Ответные очереди прошли мимо. Теперь назад к Логунову. Немцы получили ложное направление, и Руслан выиграл еще минут десять. «А патроны-то кончаются», – подумал он с горечью.

Увидев ноги убитого немца, Омаев подполз, расстегнул его ремень и так же ползком стал передвигаться к воронке, волоча подсумок с еще двумя полными магазинами для «шмайсера». Когда он упал и скатился вниз, почти сразу по краю воронки заплясали фонтанчики земли и засвистели пули. Высунув автомат и не глядя, Руслан дал две короткие очереди в сторону фашистов и снова припал к земле. Ситуация была безвыходная и до боли обидная. Он не смог дотащить до своих раненого командира, не смог доставить карту.

И тут справа и слева затрещали очереди из «ППШ». Знакомые, родные звуки! Кто-то кричал, отдавая приказы по-русски. Дважды бухнули взрывы ручных гранат и снова раздались очереди. Короткие, злые. В ответ вяло отзывались сухим шелестом выстрелы из «шмайсеров», но они скоро затихли. На миг установилась тишина, потом зашелестела трава, и Омаев поднял оружие.

– Эй, окруженцы! – раздался недалеко сочный бас. – Живые, что ли? Не стреляйте, свои мы. Боевое охранение. Старшина Гробовой! Вам на выручку приползли.

Омаев устало уронил руку с автоматом и закрыл глаза. А в поле неподалеку звучали голоса. Молодые, задорные:

– Ну, чего, есть живые или удрали?

– Да их всего тут шестеро было, Антоха. Постреляли мы их всех. Что, оружие собрать? Документы? Что батя сказал?

– Ребята! – крикнул Омаев. – Мы здесь, в воронке! У меня тут раненый, санитара срочно нужно.

Когда Соколов спрыгнул в ход сообщения и побежал к окопам, ему навстречу уже несли на носилках Логунова. Омаев шел следом в сопровождении автоматчиков, и его пошатывало от усталости.

– Твои? – спросил Лукманов.

Капитан, шедший первым, не успел посторониться, когда Соколов, буквально оттолкнул комбата и бросился к танкистам. Он подбежал, наклонился над Логуновым, убедился, что тот жив, что глаза старшины открыты, потом обхватил и прижал к себе Омаева. Снова обернулся к наводчику и схватил его за здоровую руку.

– Вася, живой! Руслан! Где остальные, что случилось? Ребята где? Бабенко, Коля?

– Там они, на нейтральной полосе, товарищ лейтенант, – слабым голосом, ответил Омаев. – Задание выполнили, карта вот в планшете. Готов дать пояснения и… пусть старшину несут быстрее. Плох он. Крови много потерял.

– Да-да, несите раненого! – начал распоряжаться Соколов, но потом обнял Омаева за плечи, и они опустились прямо на землю в стрелковой ячейке окопа. – «Зверобой» где, ребята как? Убиты?

– Живы, – помотал головой Омаев, потом жадно схватил фляжку, которую ему протянул один из пехотинцев, и припал сухими губами к горлышку. Закашлялся, вытер рот рукой и продолжил: – Были живы, когда я с пакетом и командиром пошел сюда. Напоролись мы на мину в последний момент. Гусеницу сорвало. А там «передок» у немцев. Ну, как «передок», жиденькие, в общем, позиции. Повезло, что нет у них там противотанковых средств. Проскочили бы, но вот мина, зараза! Ребята остались чиниться, а меня к вам отправили. Отбиваются. Немцы сразу полезли к нам. Хорошо, патронов много и пушка есть. Можно держать их на расстоянии. Но снарядов уже мало.

– Капитан. – Соколов, как пружина, вскочил, бросился к стоявшему рядом комбату. – Надо послать бойцов, вытащить ребят!

– Спокойно, товарищ лейтенант, – послышался голос Астафьева. – Не порите горячку. И не распоряжайтесь здесь. Не вы здесь командир. Возьмите себя, пожалуйста, в руки, или я прикажу вас арестовать. Берите вашего танкиста и в штаб на доклад.

В штабе танкистов ждал сам командир дивизии. Островерхов вошел, заметно прихрамывая на правую ногу, и, когда майор Астафъев подал команду «встать, смирно», только недовольно махнул рукой – «садитесь».

– Живой, танкист? – Полковник посмотрел на Омаева, и тот поднялся со стула. – Давай докладывай, раз командир экипажа в санбате. Ты сам был на станции или только карту передаешь?

– Был, товарищ полковник, – гордо заявил Руслан и стал рассказывать о том, как они пробрались на станцию со старшиной Логуновым и как сами провели разведку.

Островерхов слушал, разглядывая лежавшую перед ним карту с пометками. Он кивал, когда Омаев перечислял количество платформ с рельсами, расположение грузов и подразделений врага на станции. Потом поднял глаза и сказал:

– Хорошо, спасибо тебе, танкист. Говорят, ты всю ночь своего командира тащил сюда, отбивался от немцев. Молодец, горжусь, что у меня такие бойцы в дивизии. Ну, иди, отдыхай пока. Заслужил.