Стальной узел

– Мухин! – позвал Алексей молодого танкиста.

– Я, товарищ лейтенант! – весело отозвался парень.

Этого механика-водителя Соколов знал. Невысокий парень с непослушными вихрами, выбивавшимися на лбу из-под шлемофона, веселыми серыми глазами. Он всегда в своем подразделении был в центре внимания. И не потому, что любил и умел беззлобно балагурить и неплохо отплясывать с разными замысловатыми коленцами. Володя Мухин был общительным парнем и бескорыстным другом. Он всегда готов был найти щепотку махорки и нужное слово для любого нуждающегося, убитого горем или скучающего по близким.

Примерно месяц назад командир полка едва не наказал командира экипажа и механика-водителя Мухина, когда увидел, что вытворяет танк на песчаной косе местной речушки. А механик-водитель всего лишь выписывал гусеницами имя своей девушки. Трудно было поверить, что так может двигаться многотонная машина, что она так ловко может разворачиваться. И, самое главное, механик-водитель, сидя в танке за рычагами, понимал, какой рисунок выписывают гусеницы. Он буквально сросся с танком, стал с ним единым целым. Тогда на песке Мухин гусеницами написал огромными буквами слово «Валя». Командир полка не стал наказывать танкиста, увидев, что буквы получились ровными, прописными, примерно одного размера. Правда, командир полка майор Кузнецов взял с Мухина слово больше не вытворять ничего подобного, но сейчас именно этот талант виртуозно управлять танком Соколову и был нужен.

– Что, Мухин, готов рискнуть и продемонстрировать еще раз свои таланты в написании девичьих имен?

– Не-е, товарищ лейтенант, даже и не подписывайте меня на это. Я командиру полка обещал. Он меня со свету сживет или в штрафную роту «упичужит».

– Ну, командир полка только спасибо скажет. Да и комдив тоже. А может, и медаль даже получишь.

– Это что же, – засмеялся танкист, – на соревнованиях надо выступить по художественному вождению танка?

– Точно, – кивнул Соколов. – Только в жюри будут фашистские танкисты. И свои баллы они присуждать будут повышенным количеством бронебойных снарядов.

– Та-ак, а подробнее можно, товарищ лейтенант? Что это вы такое придумали?

– У нас один танк без экипажа, Мухин. Точнее, из всего экипажа только механик-водитель. И этот танк будет моей командирской машиной. Из пушки стрелять мне будет некогда. Нам всем придется покрутиться, как уж на сковородке. «Бетушка» – машина шустрая, юркая. Но сегодня на них нам придется чудеса ловкости показывать. Ты поведешь безоружную машину. А нашим оружием будет твое мастерство в фигурном вождении танка. Как, согласен? Кроме тебя, подобное никто в дивизии сделать не сможет.

– Вот, значит, что за предложение, – задумчиво сказал танкист. – Это точно, в дивизии у нас так водить танк никто не умеет. Он хоть и железный, но его чувствовать надо. Как женщину. Хорошее настроение уловить или капризы. А что, товарищ лейтенант, – глаза молодого танкиста загорелись от азарта, – покажем фрицам цирк. Показать кукиш и всадить снаряд в борт, это каждый умеет, а вот крутиться так, чтобы враг с ума сошел, рехнулся от огорчения, что не может тебя за хвост укусить… Это только я могу! Значит, безоружными пойдем? Забавно…

– Давай, сержант. – Соколов улыбнулся, подмигнул и протянул руку Мухину. – Покажем фрицам, что такое советские танкисты!

Пока экипажи готовили танки к бою: заправляли и загружали боеприпасы, Соколов собрал командиров танков и развернул на траве карту.

– Бой предстоит неравный, друзья! – заговорил лейтенант, глядя поочередно в глаза командирам. – И не потому, что у немцев танки сильнее, броня толще и пушки мощнее. Я вам скажу, почему они нам не ровня! Они тяжелые, неповоротливые, двигаются медленно и не всюду пройдут из-за своего веса. А сейчас осень, низинки раскисли, а на многих дорогах, если их не знаешь, можно брюхом в скрытой водой яме сесть, и тогда даже гусеницы выбраться из нее не помогут. А еще, немецкие экипажи и их командиры не воспринимают нас всерьез. Они знают, что «БТ-7» – легкий танк, танк сопровождения пехоты. Что его задача идти в атаку с пехотными частями и расчищать дорогу: уничтожать пулеметные гнезда, прорывать проволочные ограждения, расстреливать доты и дзоты. Но они не знают того, что умеем мы. И мы сделаем с вами то, что я делал еще в начале войны именно на этих вертких, скоростных, надежных машинах.

– Маневренный бой, – понимающе сказал один из командиров танков.

– Именно! – подтвердил Соколов. – Сейчас не важно, сколько танков идут в нашем направлении, потому что нам их не придется останавливать на какой-то конкретной позиции. Мы будем атаковать их там, где нам удобно, где нам выгодно. Атаковать и тут же уходить. Уничтожать танк за танком, наносить урон и тут же уходить, заманивать в танковые ловушки и снова уничтожать их машины. Время, на которое продлится этот бой, зависит лишь от одного – количества немецких танков, которые идут к штабу дивизии. Десять танков мы выбьем быстрее, сорок чуть дольше.

– Чихнут на наши наскоки и попрут сюда всей силой, – мрачно возразил другой командир со следами ожогов на лице.