Стальной узел

Соколов побежал в крыло начальника штаба, куда велено было собраться всем прикомандированным. Сколько танков прорвалось и в каком направлении они двигаются, пока еще никто не знал, но угроза была реальной. И танки были всего в тридцати километрах отсюда. В коридоре возле секретной части стоял майор Астафьев, а перед ним полтора десятка офицеров – своих и прибывших из частей по различным делам.

– Прорыв совершила большая группа вражеских танков, – проговорил майор. – Противотанковых средств в наличии здесь у нас нет. Основания полагать, что немцы знают о расположении штаба дивизии, у нас есть, потому что они движутся именно в нашем направлении. Нужно несколько часов, может быть, только к ночи подойдет танковая бригада и две роты истребителей танков. Сейчас мы располагаем только комендантской ротой, ротой саперов и взводом связистов. Это полторы сотни солдат, вооруженных стрелковым оружием и гранатами. Всех прошу пройти на склад тыла и получить оружие и гранаты. Вы поступаете в распоряжение заместителя начальника штаба подполковника Макарова. Сбор во дворе через двадцать минут, затем погрузка в машины. Вопросы?

В этот момент в коридор вышел полковник Островерхов. Он осмотрел офицеров и сказал:

– Товарищи, надежда на то, что нам удастся не разгромить, а хотя бы задержать врага, невелика, но иного выхода нет. Нужно выиграть хоть немного времени для эвакуации штаба и секретных документов. Надеюсь, вы понимаете, что означает уничтожение штаба дивизии для самой дивизии и всей системы обороны армии на этом участке. Выиграть время! Любой ценой! Я верю в вас…

– Разрешите, товарищ полковник! – Соколов задержался возле комдива, когда остальные офицеры побежали на склады службы тыла.

– Да, что вы хотите сказать, товарищ лейтенант? – нетерпеливо спросил Островерхов.

– В ремонтных мастерских находятся семь танков «БТ-7». Они исправны, экипажи на месте.

– Вы с ума сошли! – возмутился Астафьев. – Семь консервных банок со слабыми пушками против «тигров» и «Т-IV».

– Товарищ полковник, я распорядился поставить эти машины на прямую наводку в боевых порядках пехоты.

– У вас есть какая-то идея? – Островерхов внимательно посмотрел на Соколова. Полковник хорошо знал о репутации этого лейтенанта. И если он что-то хотел предложить, то к этому стоило прислушаться.

– Так точно, товарищ полковник. «БТ-7» быстроходный и очень маневренный танк. Я на них учился в танковой школе и на них начинал войну. На ровной местности его скорость до шестидесяти километров в час. А сорокапятимиллиметровая пушка – прекрасное противотанковое средство. «Сорокопятки» с самого начала войны в боевых порядках пехоты и всегда выручали. Я знаю, что такое маневренный бой, я сам неоднократно использовал его в танковом бою. Немецкие средние танки неповоротливы и инертны. Я прошу отдать под мое начало эти семь «бетушек» и разрешить действовать по моему усмотрению. Я был вчера в мастерских: я знаю, в каком состоянии танки. Прошу заправить машины и подвезти боекомплект. Экипажи в мастерских ждут приказа.

Островерхов размышлял всего секунд тридцать. Поставить семь легких танков с тонкой броней и слабенькой пушкой перед десятками немецких бронированных чудищ? Ясно, что их расстреляют за несколько минут, а потом фашисты пойдут дальше. Но то, что предлагает Соколов, тоже «на воде вилами писано». Однако лейтенант Соколов воюет с июня 41-го года. Он не раз ходил с рейдами по тылам врага. Именно Соколов всегда выходил победителем из боев малыми силами против превосходящих сил врага. Островерхов о нем много слышал. А сейчас на карту поставлено слишком много.

– Разрешаю вам действовать по собственному усмотрению, товарищ лейтенант, – кивнул полковник.

– Есть. – Алексей отдал честь офицерам и стремглав помчался по коридору к выходу.

Честно говоря, Алексей рассчитывал на удачу, на то, что ему разрешат выполнить задуманное. Он верил полковнику Островерхову, уважал его за мудрость не только командирскую, но и чисто житейскую. Полковник хорошо разбирался в людях, видел положительные и отрицательные качества человека. И сейчас, когда Соколов коротко изложил смысл своей идеи, комдив сразу все понял и оценил правильно. И в мастерских, прежде чем бежать в штаб, он уже дал указание экипажам готовиться к бою. Многие в дивизии, особенно танкисты, о Соколове знали, знали о его победах и в каких серьезных боях он участвовал. И экипажи семи «бетушек» сразу поверили лейтенанту, поверили, что он пойдет в штаб и добьется своего, и ему дадут в подчинение эти машины.

Был один сложный вопрос, который Соколову предстояло решить. Один из танков имел неполный экипаж. Точнее, из экипажа при танке находился лишь механик-водитель. Алексею предстояло идти в бой на невооруженном танке. Или ему предстояло самому заряжать и наводить пушку, но тогда он не сможет командовать подразделением. И тогда лейтенант решил рискнуть. Когда Соколов подошел к мастерским, там уже заправляли танки горючим из бензовозов и просто из бочек, установленных в кузовах грузовиков, переливая из них топливо с помощью ручных насосов.