Стальной век: Социальная история советского общества

Однако война между большевиками и «белыми» поставила массы в очень сложное положение. Перед лицом открытого восстановления старого

порядка «белыми» многие приняли предложенную большевиками альтернативу: или поддержать правление комиссаров, или стать свидетелями возвращения «белых». Работала логика «меньшего зла»; массы часто склонялись признать ту власть, от которой в данный момент ожидали меньшего давления на себя и меньших репрессий. Все это, конечно же, ослабляло возможность независимых классовых действий трудящихся.

Леворадикальные течения, настаивавшие на продолжении социальной революции, в условиях гражданской войны также в целом восприняли логику «меньшего зла». Многие анархисты, максималисты и левые эсеры пошли в Красную Армию или воздерживались от нарушения «социального мира» в «красной» зоне. Третий съезд партии левых эсеров (июнь-июль 1918 г.) постановил, «чтобы партия без промедления всей силой своего влияния и партийного аппарата выпрямила линию советской политики»¹²⁶. Активисты надеялись на крепнущую популярность своей организации в крестьянских Советах и рассчитывали получить большинство на всероссийском съезде Советов. Однако из-за большевистского давления и нажима им удалось собрать не более 40 % голосов делегатов. Воспользовавшись совершенным 6 июля левыми эсерами Я.Г.Блюмкиным и Н.А.Андреевым убийством германского посла в Москве В.Мирбаха, большевистские власти распорядились арестовать видных активистов партии. Ряд военных частей отказался повиноваться приказам правительства и взбунтовался. Их выступление было подавлено с помощью специальных частей и латышских, венгерских отрядов. Столкновения с правительственными войсками вспыхивали при разоружении левоэсеровских дружин в Петрограде, Витебске, Орше, Владимире и других городах, неудачное восстание против большевиков поднял близкий к левым эсерам командующий Восточного фронта М.А.Муравьев. Власти постановили исключить левых эсеров из состава Советов и арестовали левоэсеровскую фракцию Пятого всероссийского съезда Советов. Задержанные в зале Большого театра, где проходили заседания съезда, делегаты принялись петь старую революционную песню: «Террор вам, тираны!».

В октябре 1918 г. четвертый съезд партии левых эсеров выдвинул лозунг возвращения к «подлинному советскому строю». Активисты партии участвовали в волнениях балтийских матросов в Петрограде в октябре 1918 г., стачках в Москве и Туле весной 1919 г., в Чапанной войне. В начале 1919 г. левые эсеры были загнаны в подполье; многие ее лидеры арестованы. Однако летом 1919 г., в разгар наступления «белых», ЦК левоэсеровской партии большинством голосов постановил осудить вооруженную борьбу с большевиками; в 1920 г. организация раскололась на «легалистов», допущенных властями в Советы, и приверженцев подпольной деятельности.

142

Эсеры-максималисты, несмотря на постоянное преследование со стороны большевистских властей и на свою резкую критику большевистской политики, никак не могли решиться на решительную борьбу с «красным» режимом. В 1918 г. они провозгласили идею «единого революционного и советского фронта», в котором, по их мнению, должны были принять участие максималисты, левые эсеры, «левое крыло большевизма (коммунисты-бухаринцы)» и часть анархо-синдикалистов. Максималистские лидеры отказались поддержать левых эсеров против большевиков в июле 1918 г. «…Несмотря на крайне тяжелое положение нашей революции, извне и изнутри осаждаемой и взрываемой, организации большевиков и левых с.-р. идут на партийную междоусобную войну, преступно разжигают страсти…», — с возмущением писал максималист А.Залетный¹²⁷. В 1919 г. позиция организации в отношении большевистского режима ужесточилась, был выдвинут лозунг «Власть Советам, а не партиям!»¹²⁸, который был широко подхвачен трудящимися и стал девизом многих крестьянских восстаний и рабочих выступлений. И в то же время, Совет союза эсеров-максималистов подтвердил «недопустимость призывов к вооруженной борьбе с существующей в Советской России властью, а также пропаганды и подготовки таковой борьбы»¹²⁹. Шестая конференция союза сочла, что «тактика свержения открыла бы двери реакции и ослабила бы общемировое революционное движение»¹⁴⁶.