Стальные клыки зверя

— Они пара? — спросил девичий голос.

— Нет, они не знают друг друга. Тебя, Марина я познакомлю с парнем, посмотри на него вблизи, встречайся, узнай, что за человек, чем дышит. А тебя Стасик познакомлю с девушкой. У нее проблемы с этим лживым законом. Тоже присмотрись к ней.

Музыка закончилась, наступила тишина.

— Начнем? — Спросила жеищина. — Стасик давай!

Один из парней принес картонную коробку. Оттуда Стасик извлек кошку со связанными лапками, она охрипло, жалобно мяукала, поставил на коробку чашку, и прижал кошку головой к чашке. Женщина полоснула кошку ножом по горлу, та несколько раз дернулась, но женщина держала ее еще некоторое время, видимо давая слиться крови.

— Сатанисты! — Егоров догадался кто перед ним. — А женщина жрица!

Сатанисты по очереди подходили к чашке, окунали туда указательный палец. Жрица подняла палец, с пятном крови на кончике, кверху:

— Прославим Его, хранящего людям правду!

— Слава! Слава! Слава! — тихо, но дружно прошелестели собравшиеся.

— Правду, которую, уже не все понимают. Он дал нам законы природы, и как многие ни стараются — эти законы вечны, и люди лишь приспосабливаются к ним. Законами этими обусловливается развитие цивилизации, они не дают возникнуть застойным явлениям, вершить недостойности над природой. Тонкий налет цивилизации — сложные игры, красивые сказки. Но случаются обстоятельства — экстремальные ситуации, когда решается вопрос жизни и смерти, которые снимают этот налет и обнажается суть, вечная, всеподавляющая. Эти сказки необходимы сытым, когда человек голодный, он становится инициативным, становится самим собой и привнесенные законы цивилизации он отбрасывает.

— Я раньше думал, что наши собираются на кладбищах. — Заметил Стасик.

— На кладбищах собираются те, кто противопоставляют Сатану и Христа, мы же хочем, что бы человек жил по законам природы, иначе цивилизация зайдет в тупик. Это трудно. Лжегуманизм, христианская ересь уже крепко держат человека за горло, но вот если копнуть поглубже, то человек не очень-то и оторвался от природы. Общество лишь декларирует христианские ценности, а на самом деле определяет поступки своим первобытным нутром.

Егоров привыкал к сумеркам подземелья, он уже хорошо различал фигуру и черты лица женщины, жрица, была статная и миловидна.

— Мы отрицаем христианство полностью. — Спросил Стасик.

Жрица вздохнула:

— Я пробыла в православном монастыре шесть лет, шесть своих лучших лет. Ведь верила, будто главное это доброта, посмотрите, где эти добрые, а где целеустремленные, голодные до власти, до сокровищ! Все христиане притворяются. Они в той или иной степени служат Ему. Лишь редкие, очень редкие полностью отвергают Его. Мир для сильных это закон развития, закон выживания цивилизаций. Это благо…

— А кровь человека, она угодна Ему? — спросила Марина.

— Не знаю, — задумчиво ответила жрица.

— А жертва: человеческая?

— Жертва нечто ценное, а кровь это для ритуала.

— Это сделать было бы нетрудно, — заметил Стасик, — вон сколько бомжей и никто не хватится.

— Бомж… обычно черные религии приносили в жертву самое ценное — красивых девушек и мальчиков.

— Ну, это было давно и может еще и неправда.

— Не так уж и давно, лет триста тому назад башкиры в горах, топили красивых девушек в ручье. Были у них кровавые божества. Некоторые сатанисты и сейчас принести в жертву человека не против, возможно где-то и приносят. Мы же используем кровь животных, утверждая свою власть над животными, над природой. И во славу свободы людей от людей.

— Но человек стадное животное.

— Да, но природные стада большими не бывают, трудно прокормиться, я не буду вам объяснять про миллионные стада — государства, и для кого там свобода.

ГЛАВА 43

Ждать пришлось недолго. Сектанты мелькали меж деревьев совсем уже рядом, слышались веселые голоса, они были довольны добычей.

— Вон тот высокий Джамбул, — обратил внимание Картавого рудокоп, который лежал рядом, на покрове из павших иголок, под сосной. — Он поселковый, и добавил, нажимая на голос. — Гад, собак ел!

— Тише! — остановил его Картавый.

Троих передних без оружия пропустили, четвертый шел вооруженный, он беззаботно радовался жизни.

— Раз, два… — Картавый положил руку на плечо лежащего рядом рудокопа, они приподнялись и приняли стойку стартующего спринтера. — Три!

Спринтеры рванулись сквозь кусты, но сектант увидел их сразу и метнулся на другую сторону тропы, заорав, что было мочи, им пришлось делать несколько лишних шагов. Сектанта сшибли с ног, но он ухватился обеими руками за ремень ружья и не давал вырвать его, пока Картавый не врезал ему ногой по рукам.

Как задумали, не получилось, раздались крики, передние бросились обратно, поднаперли задние: началась драка. Обе стороны не стреляли, пользовались ружьями как дубинками.

Картавого драка вдохновила, он наметил жертву — сектанта неловко размахивающего палкой, резво налетел на него и ударил кулаком в челюсть, сильно и точно, сбрасывая того с ног.

Под руку попал блондин, тревожно озирающийся по сторонам.