Стальные небеса

Но улетать сейчас к старухе-жрице было чревато: император знал, что, несмотря на его бесконечную власть, любое колебание может быть истолковано как слабость и стать тем зернышком, из которого вырастет переворот. Даже стены храма неспособны сдержать слухи, и, когда они дойдут до армии, нейры станут шептаться: император так неуверен, что требует предсказаний.

Если только у посещения храма не будет официального и громкого повода, который Итхир-Касу так вовремя предоставил Ренх-сат.

— Так Ренх-сат попросил отдать ему Лесидию, ловчую сеть Нервы? — проговорил он, вновь прерывая молодого Арвехши.

— Да, мой император, — связной склонил голову.

— Умен лучший мой тиодхар, умен, — произнес Итхир-Кас, внимательно глядя на тха-нора. — Или подсказал ему кто?

— Может и подсказал, великий император, — почтительно ответил Арвехши, не поднимая головы, — но ведь подсказку еще принять нужно.

— Верно, — сухо согласился тха-нор-арх. — Что же, будет у него сеть. Я ему верю и окажу эту милость, сам возьму ее у главного жреца храма Четырех богов, ибо никому другому он ее не отдаст. Но напомни Ренх-сату, что четыре декады, за которые он обещал захватить страну, прошли: уже думаю, не поторопился ли я, обещая внучку свою, Анлин-Кас, ему в жены.

У стен возбужденно зашептались — император так же легко награждал, как и лишал своей благосклонности. Но Итхир-Кас знал, что неистовый Ренх-сат не испугается, а лишь злее станет. Знал и то, что генерал искренне восхищается им, что, впрочем, не помешает ему при возможности перерезать правителю горло и захватить престол. Часто Итхир-Кас жалел, что Ренх-сат не родился его сыном, ибо оба сына оказались слизняками, неспособными даже разумный заговор против отца сотворить и именно из-за этого казненными. А этот был силен и достоин продолжить императорский род.

Итхир-Кас поднялся, и шепотки замолкли.

— Возьми себе любой сундук из тех, что принесли мне, — велел император тха-нору Арвехши. — Я доволен тобой.

— Благодарю, мой император, — проговорил тха-нор, склоняясь еще ниже.

— Сильно ли ты устал?

— Совсем нет, если тебе нужна моя служба, — твердо ответил Арвехши.

— Тогда полетишь со мной, — приказал Итхир-Кас. — Тебе отдам я сеть, и сразу отправишься из Лакшии ко вратам в Инляндию. А я проведу молебен в честь божественных господ наших и вернусь сюда, в Орвису.

Арвехши так и остался стоять, склонившись, и император прошел мимо него и вновь зашептавшихся подданных. Он знал, о чем они шепчутся на этот раз. О том, что их повелитель, несмотря на возраст, все еще достаточно силен, чтобы не спать три дня, проведя две ночи в полетах и отстояв длительное служение. И что нужно приглядеться к Арвехши — не пора ли начать кланяться этому молодому тха-нору, обласканному вниманием старика, гораздо ниже, чем обычно.

* * *

В Лакшию два раньяра прилетели в середине следующего дня. Итхир-Кас на золоченую площадь перед своим дворцом ступил твердо, а Арвехши, не обладающий выносливостью прямого потомка первого императора, мешком свалился на землю, да там и заснул, не в состоянии встать.

Повелителю навстречу бежала охрана дворца, советники, наместник — все они, не добежав десятка шагов, падали на колени и кричали:

— Слава императору!

— Слава богам, подарившим счастье лицезреть тебя, великий!

Выбежала из дворца и Анлин-Кас, единственная дочь его старшего сына, держа в руках чашу с простой водой: она знала, что из ее рук он примет воду, не проверяя на яды, но все равно отпила перед тем, как подать ему. У императора было много детей и внуков от наложниц и рабынь, но только Анлин-Кас унаследовала его стать, резкие черты лица и разноцветные глаза.

Он любил ее, хотя и держал в страхе, поэтому, допив воду и откинув чашу, с удовольствием похлопал по голове, когда она склонилась, целуя его ладонь. Волосы ее были заплетены в сотню косичек, украшены золотыми монетами и драгоценными камнями, но внучка императора не была изнежена. Он воспитал ее так, чтобы у нее не дрогнула рука, если понадобится убить мужа, свергнувшего деда и силой взявшего ее на брачное ложе.

Жестом приказав всем, кроме охраны, удалиться и еще раз одобрительно похлопав внучку по щекам, Итхир-Кас направился к храму. Охранники зашагали за ним.

Старая жрица спала в своей каморке под храмом, густо воняющей свернувшейся кровью. Молчаливые рабы, чьи рты были закрыты намордниками, обмахивали ее опахалами. На руках и ногах прислужников виднелись поджившие порезы — старуха любила полакомиться горячей кровью, а ритуалы провидения проводились слишком редко.

По знаку тха-нор-арха один из охранников ткнул ее рукоятью меча, и она подскочила с руганью, щуря слезящиеся глаза. Но, увидев, кто перед ней, тут же запричитала, падая на колени.

— Прости, величайший, уж такой сладкий сон мне снился, будто победил ты всех врагов и в двух мирах воцарился!

— Оставь лесть, старуха, — поморщился император. — Готовь зал жертвоприношений, прикажи гнать сюда рабов и поить их дурманящим напитком. Есть у меня один вопрос, на который можешь ответить только ты, поэтому придется тебе сейчас посмотреть в будущее.