Стамбул. История. Легенды. Предания

Эти бани были возведены императором Септимием Севером, а потом перестроены Константином Великим. Со всех сторон они были окружены великолепной колоннадой. Внутри здания располагались не только общественные бани, но и богатый музей, тоже устроенный императором Константином Великим. В нем размещались произведения искусства всех времен — из камня и мрамора, мозаики и бронзы… Прежде всего внимание посетителей привлекали статуи мудрецов, поэтов, ораторов и полководцев различных эпох, созданные в основном знаменитыми зодчими. Многочисленностью и разнообразием они представляли собой монументальную историю прошлого. Так, например, здесь стояла статуя задумчивого Гомера со скрещенными на груди руками, с закрытыми (как знак слепоты) глазами и с наморщенным лбом — признаком старости и сильной работы мысли. Здесь можно было видеть Сафо в момент поэтического вдохновения… Стояли тут также Демосфен, обдумывающий содержание одной из своих речей; Платон и Аристотель, Геродот и Фукидид, Юлий Цезарь, Перикл и многие другие… Число статуй приближалось к 75, и византийцы не без основания гордились своим знаменитым музеем.

Подробное описание этого музея дошло до нас и в прозе, и в стихах. А поэт Христодар (родом из Египта), живший около 500 г., написал даже эпиграммы на отдельные статуи и составил описание всего собрания в 416 стихах.

Исторические и культурные места Стамбула

Храм Святой Софии при турецком владычестве

Когда турки заняли все кварталы Константинополя и обезоружили последних сопротивлявшихся, султан Мехмед II через Харисийские ворота торжественно въехал в завоеванный город. В сопровождении свиты он проехал по главным площадям и улицам византийской столицы и направился к храму Святой Софии, в котором укрылись около 10 000 человек. О приближении турок христиан известили звуки их труб и бряцающего оружия. С грохотом упали двери, и толпа янычар ворвалась в храм, сокрушая все на своем пути…

В течение одного дня все мужчины были связаны веревками, а женщины — собственными покрывалами. Чтобы поскорее всех увести, хватали и связывали как попало: девушек — с рабами, священнослужителей — с привратниками, сенаторов — с монахами. Несчастных монахинь силой отрывали от алтарей и с растрепанными волосами гнали вон из храма. Кругом раздавались стоны, плач и предсмертные крики умиравших:

«Кто изобразит это бедствие? Кто опишет плач и крики детей, слезы матерей, рыдание отцов? Там один турок тащит из храма монахиню, а другой вырывает у него добычу. В другом месте тащат женщину за косу, и грудь у нее обнажена. Госпожа и служанка, господин и раб связаны вместе. Молодые люди связаны вместе с девицами, которых до того не смел коснуться солнечный луч, и которых едва отец видел. Если кто оказывал сопротивление, того били беспощадно».

Так писал один из очевидцев о Святой Софии, которую русский паломник мечтал увидеть и благоговейно плакал и молился при появлении на горизонте ее купола. А теперь пленных вывели из храма и, как животных, погнали по улицам города. По дороге к ним приставали новые партии, и так было захвачено около 60 000 пленников.

А потом завоеватели стали грабить святыни. Все, что веками стекалось в храм Святой Софии, было похищено: золото, серебро и жемчуг, сосуды и украшения… А когда больше уже нечего было грабить, завоеватели изорвали картины и сломали статуи. А потом бросили все это на пол и попрали ногами. Историк Франтца, очевидец падения Константинополя и вместе с другими византийцами попавший в плен, впоследствии писал: