Стамбул. Сказка о трех городах

В отличие от византийцев с их греко-римскими традициями, в турецко-османской культуре не было ключевого понятия polis, т. е. города-государства, представляющего собой политическое и эмоциональное сердце державы. Город, подобный Стамбулу, по сути являлся лишь очередным пристанищем Аллаха. Средневековые мусульмане видели существенные отличия лишь между городом (аль-мадина) и пустыней (аль-бадийя){692}. Из-за особенностей рельефа Константинополь уже давно казался вереницей поселков, а из-за религиозных убеждений османов эта тенденция только усугубилась. Возникающие в каждом отдельном районе религиозно-духовные общества, которые располагались в тех самых обителях tekke или zaviye и в каждой из которых был свой духовный лидер, или seyh, способствовали духовному общению, в них беседовали о науке, музыке и литературе. Вся энергия города распределялась по отдельным кварталам, mahalle, в каждом из которых была своя мечеть. Над mahalle была выстроена жесткая структура государственного и правительственного контроля, а на вершине этой структуры восседал султан. Визирей, незаменимых помощников султана, призывали строить собственные мечети. Город разделили на 13 районов – и все, за исключением одного, были названы по имени мечети, вокруг которой он был образован. В приоритете теперь оказались права на личную жизнь и уважение к личному пространству, что было очень важным для кочевых народов и свято почиталось в мусульманских городах. По всей Костантинийи дома перестраивали так, чтобы в них были дворы и сады, где женщины могли находиться не прикрываясь.

По исламским законам женщины обладали правом собственности на движимое и недвижимое имущество. Нередко эти деловые домохозяйки через посредников (ведь в Османской империи не приветствовалось, чтобы мусульманки выходили из дома) руководили продажами, сдачей в аренду, наследственными делами, а также строительством и вложениями в недвижимость.

Сейчас продолжаются исследования, и, судя по их результатам, женщины появлялись на улицах города гораздо чаще, чем можно было бы предположить – они набирали воду в фонтанах, сажали цветы, торговали вразнос. Как правило, женщины и девушки всегда бывали на улицах во время всяческих торжеств: начиная с отплытия османского флота на войну и заканчивая монаршими свадьбами и рождением наследников. Более того, на общественные мероприятия приходило столь много женщин, что в 1574 г. им на государственном уровне запретили встречать иранского посланника, чтобы не привлекать к себе нежелательного внимания{693}.

Если к османской культуре применить сложившийся тысячелетия назад стереотип (он берет начало в словах Геродота о египетских женщинах и уверенности европейцев в том, что в других культурах женщинам позволяется верховодить), то в нем, пожалуй, найдется крупица правды. Католический священник Соломон Швайгер, путешествуя в XVI в. по Анатолии и собирая сведения для перевода Корана, отмечал: «Турки правят всем миром, а турками правят их жены. Ни в одной другой стране женщинам не позволяется столь многого»{694}. В османском Стамбуле все было, как в эпоху зарождения ислама, когда женщины участвовали как в религиозных отправлениях, так и в социальной жизни – они могли читать проповеди и учить в мечетях от Иерусалима до Каира.

Торговля также стала частью религиозной жизни. Перед рабочим днем торговцы молились за султана, за янычар и за своих товарищей в дороге, а потом в течение дня омывались в городских фонтанах. Одним из самых оживленных кварталов завоеванного города стал Большой базар, построенный в 1456–1461 гг. Мехмедом II. Здесь около 4000 лавок, раскинувшихся от Бедестана (ныне – Старого рынка). На доходы, что приносил Бедестан, содержали мечеть Айя-София. У мечетей поменьше были свои бедестаны – доходы от них шли на деятельность самой мечети, а также ее имареты (бесплатные столовые) и медресе (школы). Вся территория от Базара и до Эдирне превратилась в центр торговли. В 1517 г. (922–923 гг. по исламскому календарю) был захвачен Каир, а значит, мастера-ремесленники, чьи семьи многие поколения жили в этом городе благодаря политической стабильности мамлюков, толпами потянулись в Стамбул торговать своими изделиями. Доход Айя-Софии, среди прочего, приносила и выдача разрешений на производство бузы. Приезжие английские моряки тут же исказили название пива «буза», превратив его в слово «booze» (выпивка).