Стамбул. Сказка о трех городах

Сведения о стамбульских драгоманах постепенно извлекают из картонных ящиков, что хранятся в библиотеках и кладовых посольств в Европе и Азии. В XXI в. хранители обнаружили ящики «древних турецких документов», отправленных из Костантинийи и, по всей видимости, представляющих собой историческое сокровище{749}. Начиная с XVI в. Костантинийя стала важным международным пунктом (венецианское bailo – резиденция полномочного представителя – начало работу в 1454 г., французское посольство – в 1535 г., английское – в 1583 г., голландское – в 1612 г., затем в XVIII в. открылись посольства Швеции, Польши и России){750}. Сначала посольства располагались в самом Стамбуле, но вскоре все они сконцентрировались на другом берегу Золотого Рога, а Галата превратилась в некий центр, где все скитальцы могли продвигать личные и национальные интересы.

Больших высот достигали, в частности, многие драгоманы греческого происхождения – их часто называли фанариотами, поскольку большинство из них жило в районе Фанар. Они становились Великими драгоманами, Великими драгоманами флота, а с 1716 по 1821 г. они были наместниками в Молдавии и Валахии, нынешней Румынии. Некоторые из драгоманов принимали ислам, другие (например, англичанин по имени Финч из Чорли) появлялись в городе, словно из ниоткуда, их прошлое и судьба оставались тайной.

Многие драгоманы общались с сомнительными личностями, о которых мы узнаем из официальной переписки султана – он называет этих людей «нашими невооруженными слугами». Разумеется, это – шпионы. Для мусульманского шпиона или двойного агента драгомана, действующего за границами Османской империи, существовала реальная опасность разоблачения, если становилось известно о том, что он обрезан. Именно об этой тревоге за свой пенис свидетельствуют обеспокоенные письма «Махмута-Араба» из Парижа{751}.

Существовали и другие опасности. Бывая в Стамбуле, в 1573 г. многие из них подхватили чуму (все указывало на то, что источником болезни был Новый Рим – в городе нередко бывали эпидемии), и некоторые умерли в венецианском bailo. Жизнь драгомана была полна опасностей и приключений.

Драгоманы были не единственными преуспевающими иммигрантами. С конца XVI в. как на внутренней, так и на внешней политической арене огромным влиянием пользовались чернокожие евнухи из Африки (как правило, из Эфиопии или других частей восточной Африки). После 1595 г. главный черный евнух, Кызляр-ага, получил право управлять мечетями Медины, Мекки и Иерусалима – как и доходами, которые приносили эти божественные заведения.

И вот, как и на улицах христианского Константинополя, где евнухи были неотъемлемой частью городского пейзажа, они снова, столь же скоро, объявились и в мусульманском городе. Известно, что к концу правления султана Мурада IV, в 1640 г., в императорском гареме была тысяча евнухов.

Евнух, возглавлявший гарем в Стамбуле, жил в роскошных, соединенных между собой апартаментах, залитых теплым светом бронзовых светильников, с выходом на узкий двор, выложенный богато украшенной плиткой (на ней изображались те самые цветы, именем которых нередко называют евнухов – гиацинты или нарциссы). Двери были инкрустированы драгоценными камнями, а над позолоченными вратами в гарем были выведены строки из Корана: «Не входите в дома Пророка, если только вас не пригласят»{752}. Младшие евнухи ютились в лишенных окон каморках на верхних этажах. Действующие евнухи, похоже, частенько сами выбирали себе преемников и обладали достаточным авторитетом и влиянием, чтобы вводить в город собственные войска мамлюков.

Многие, а особенно драгоманы и другие иноземные просители в Стамбуле, горько сетовали на то, что из-за близости к султану «последнее слово» всегда оставалось за евнухами и женщинами гарема. Немалое число ближайших к валиде-султан (матери правящего султана) придворных дам были еврейками, и они действительно контролировали доступ к ее (чрезвычайно влиятельному) уху. Эдвард Бартон, в конце XVI в. представлявший одновременно Англию и Францию, жаловался, что сила его убеждения разбивается о присутствие одной из таких женщин, проклятой «посредницы»{753}.

Вот и в Стамбуле раннего Нового времени, когда дело доходило до международных проблем, самые хитрые государственные умы обращались именно к евнухам и придворным женского пола, пользуясь сведениями, переданными главным драгоманом. Злые языки стали поговаривать, что турецкие женщины и сторожившие их скопцы обладают сверхъестественной властью. И с наступлением XVII в. Стамбул уже называли городом, которым правит «женский султанат».

Глава 60. Женский султанат 1546–1650 гг. (952–1060 гг. по исламскому календарю)