Стамбул. Сказка о трех городах

Однако в 1683 г. речные боги не благоволили османам. В их армии было 80 000 человек, и после того, как османы миновали балканские земли, в их лагере, должно быть, царил оптимизм. Из Вены, столицы империи Габсбургов, контролировались не только торговые маршруты, идущие с Черного моря по Дунаю, но и те, что шли с юга на север. Однако с 1679 г. положение города ослабло из-за эпидемии чумы. Османские земли простирались на запад до Будапешта и Сараево – а следующим пунктом наверняка станет Вена! В Стамбуле нацелились на господство над всей Западной Европой (которую жители города часто называли Кафиристаном – kafir означает «немусульманин»).

Янычары окружили Вену, и инженерный состав тут же принялся за работу. Строились платформы для осадных орудий, рылись траншеи, по которым османские войска могли бы подобраться к городским стенам, не став медленно перемещающейся легкой мишенью. Османы, уверенные в своей победе, упорно, в течение трех месяцев стояли здесь лагерем. Выжидая момента для атаки, янычары ночами подолгу пели свои военные песни: нестройная, напористо жизнерадостная какофония – фанфар и тарелок, барабанов и дудок – и в наши дни способна поднять боевой дух. На крепостные стены Вены выставили защитников: отряды из представителей разных народов Среднего Востока, Северной Африки и Украины.

В ночь перед первым крупным сражением османы устроили пир – словно уже понабрали военных трофеев. Великий визирь Кара Мустафа-паша поцеловал церемониальный меч, кинжал и высочайший указ, а герольды кричали: «Да сопутствует нам удача!» Развернули и подняли флаги и знамена – захват пространства перед самим захватом{790}.

Султан созвал в свой шатер великого визиря и других военачальников, приказывая им умереть за веру. Когда османы подошли к стенам, сквозь дым и грохот послышались крики: «Аллах! Аллах! Аллах!»{791} Осажденные венцы уже страдали от голода и болезней, османский порох делал свое дело, и на стенах уже появились отметины от пушечных ядер. 8 сентября христиане горячо праздновали Рождество Богородицы, дедушка венского императора Леопольда Фердинанд II объявил ее generalissima sacrale габсбургской армии. В сентябре закат в этих краях соломенно-желтый, луна пылает кроваво-красным цветом, а ветер гоняет по земле пыль. Сейчас же пыль поднималась от лошадиных копыт, колоссального рывка кавалерии.

В самую последнюю минуту соседние христианские правители отозвались на отчаянные мольбы венцев о помощи. В городе почти наверняка было 20 000 лошадей и всадников, а теперь, с прибывшим подкреплением, и христианская пехота выросла числом до 60 000 человек{792}. 9 сентября они пошли в атаку.

В хорошую погоду серые воды Дуная – само безмятежное величие. В верхнем его течении, где река Инн несет с Альп зеленые минералы, образуется мраморный водоворот. По ночам в ясных глазах испуганных лесных оленей, ондатр и выдр (а если повезет, еще и норок) отражаются факелы и яркие огоньки. На нависающие над водой ветки слетаются целые собрания бакланов. Должно быть, впервые все это повидали торговцы эпохи неолита, римские колонизаторы, сборщики налогов, священники-миссионеры и речные разбойники, промышлявшие на этом отрезке реки с древнейших времен.

А в 1683 г. на реке, за стенами Вены, произошло массовое кровопролитие. Сначала, как говорят, убили 30 000 христиан, взятых османами в плен, а затем, когда, вопреки всем ожиданиям, османов одолели в сражении{793}, 10 000 людей султана. В воде было столько мертвых тел, что кое-кому из османских солдат удалось бежать, перепрыгивая с трупа на труп.

Рассказы о победе над «турком» и о сценах, разыгравшихся на берегах Дуная, распространялись по всем уголкам Западной Европы, словно пожар, и были опубликованы для массового читателя: «…Император причалил к берегам Дуная, высадился выше моста, ведущего к городу, и вошел в Вену через Штубенские ворота… убрать такое количество трупов – турок, христиан и лошадей – за такой короткий срок было невозможно, и вонь на дороге стояла такая, что немудрено было возникнуть инфекции»{794}.

Много и с гонором рассказывали о том, что в османском лагере награбили столько стали, что можно было отлить 428 850 пуль. Взятые в плен после неудачной осады Вены османы стали прислугой при дворах западных монархов. Один из них, написавший мемуары «Some Memoirs of the Life of Lewis Maximilian Mahomet» («Немножко воспоминаний из жизни Льюиса Максимилиана Магомета»), был назначен хранителем личного кошелька короля Великобритании Георга I.