Стамбул. Сказка о трех городах

Под покровом темноты, в ночь с 24 на 25 апреля австралийской подлодке AE2 удалось пройти по проливу Дарданеллы в направлении Мраморного моря – она поднималась и опускалась, чтобы создать впечатление, что она – одна из множества. Затем, 27 апреля, другая подлодка, E14, потопила четыре отправлявшихся в Галлиполи корабля, на одном из которых было множество солдат. Через три дня из Константинополя-Стамбула вышли восемь батальонов резерва. А еще через месяц в Босфоре от торпеды подорвалось османское транспортное судно Stamboul, что вызвало волну паники в городе. К осени союзники перекрыли восточный вход в Дарданеллы, чтобы немецкие подводные лодки не смогли добраться до османской столицы. Здесь во время низкого отлива и до сих пор видны затонувшие одномачтовые суда и линкоры.

В Константинополе, помимо продовольствия, возникла нехватка светильного газа. Из-за отсутствия угля и прекращения работы газовых заводов город, который на протяжении всей истории называли ослепительным, стал пугающе темным. Многих фермеров из Анатолии забрали на войну, а значит, женщины и дети в сельской местности начали голодать. Тех жителей Стамбула, чьих родных отправили к местам военных действий, уже мучила гнетущая тоска.

В декабре 1914 г. османский военный поход на Кавказ против русских обернулся досадной неудачей. Для солдат из Стамбула, паек которых состоял из одних лепешек, а форма была совершенно несерьезной, поход через горы оказался смертельным. Очевидцы рассказывали о ледяных, черных, застывших телах поутру, о людях, обезумевших от снега, о 10 000 погибших в один день. Из 100 000 вышедших в поход вернулись лишь 18 000{923}.

В феврале 1915 г. во время атаки на Суэцкий канал турки также понесли тяжелые потери: на Кавказе солдат заваливало снегом, а в Суэце на них обрушились песчаные бури, принеся с собой не менее постыдное поражение. Это была не просто буря стихии, но еще и буря сумятицы, глупости и невезения. И оба противника считали, что победа будет легкой.

В апреле 1915 г. многочисленные войска союзников, в том числе АНЗАК, высадились в Чанаккале: британские войска и АНЗАК – на европейском берегу пролива, а французы – в Азии. Премьер-министр Австралии Эндрю Фишер заявил, что Австралия будет поддерживать Британию «до последнего солдата и до последнего шиллинга». На бортах своих кораблей воины АНЗАКа вывели: «Константинополь или смерть», «Вперед на гаремы», «Выкладывайте свой рахат-лукум»{924}. Когда турки взывали к Аллаху, союзники отвечали им выкриками: «Ваша песенка спета!»

Велась яростная пропагандистская кампания. В печатных изданиях и звучащих через рупоры объявлениях союзники напоминали туркам, что некогда они были друзьями, что настоящий враг – это Германия, а Британия и ее товарищи будут с уважением относиться к мусульманскому богу, константинопольской культуре и османскому народу{925}.

Османских бойцов, мехмеджиков, или «маленьких мехмедов» (например Мустафу Кемаля, человека, который впоследствии станет Кемалем Ататюрком и создаст турецкое государство), союзники называли «турецкими ребятами». По словам всех, как османов, так и союзников, эти воины и сражались, и умирали достойно{926}. Похоже, что на поле боя противники скрепя сердце уважали друг друга. В одном примечательном случае, 24 мая, Мустафа Кемаль и Обри Херберт (почти ослепший сводный брат пятого графа Карнарвона, который через семь лет нашел гробницу Тутанхамона, тогда как сам Обри учредил организацию – предшественницу Англо-турецкого общества) договорились о прекращении боевых действий на девять часов. Просто погибших и умирающих было слишком много, вонь от разлагавшихся трупов и стоны тех, кто был при смерти, стали невыносимыми. Обри Херберт писал, что запах гниющей плоти накрыл некогда поросшие тимьяном лощины{927}. Собирая трупы (к тому времени нашли только двоих живых), солдаты встретились на нейтральной территории – они обменивались жетонами, сигаретными пачками и форменными пуговицами, а также осколками шрапнели и даже обнимались.

Одного фотографа, снявшего предшествующее майскому перемирию кровопролитие и затем за несколько часов мира побеседовавшему с турецкими солдатами, звали «Турецким Чарли». Во время Русско-турецких войн «Турецкий Чарли» (его настоящее имя было Чарльз Снодграсс Райан) служил военным медиком у османов. Он был увешан османскими наградами и говорил на османско-турецком языке. Снодграсс – само воплощение множества сценариев развития геополитической ситуации в конце XIX – начале XX в., если бы капризные международные союзы сложились иначе.