Стамбул. Сказка о трех городах

Весной 1915 г. Россия атаковала османские земли в Восточной Анатолии. Эти плоские раскинувшиеся равнины помнят, как в IV в. тут зародилось христианство, а в XI в. – на Манцикерт нахлынули турки. Говорят, что армяне, ратовавшие за реформы, которые дали бы им большую независимость, всячески поддерживали наступающих, а некоторые даже влились в ряды российской армии. В результате в воскресенье перед тем, как 25 апреля высадились войска союзников – некоторые называли его Красным воскресеньем, – из Стамбула были высланы или убиты около 2500 видных армянских деятелей (представителей духовенства, журналистов, писателей, юристов, учителей, политиков и ученых). Американский посол Генри Моргентау предупредил, что если такая политика будет продолжаться, армяне в Анатолии будут в смертельной опасности. Посол Германии барон Ганс фон Вангенгейм ответил ему телеграммой в духе Кассандры: «Пока Англия не атакует Чанаккале… нечего бояться. В противном случае ничего нельзя гарантировать»{930}. Некоторых из тех армян, кто пережил первую волну зачистки, отправили в османскую Сирию. По пути на них напали, и есть мнения, что это было спланировано османскими министерствами в Стамбуле.

Но, несмотря на кровопролитие и резню, многие из числа союзников были уверены, что Костантинийя непременно падет, а загнанные в угол турки просто крушат все прежде, чем сокрушат их. Со страниц дневника Льюиса Эйнштейна, «экс-министра дипломатического корпуса США, бывшего особоуполномоченного американского посольства в Константинополе» нам открывается пугающая картина{931}. Сначала были линчевания, видных армян повесили на спешно возведенных виселицах возле мечети Кылыч Али-паши. Немцы, опасаясь власти толпы на улицах, приложили все усилия к установлению мира, и вот в Стамбуле, где влияние армян простиралось широко – они были архитекторами дворца Долмабахче и мечети Нусретие, работниками банковской системы, докторами, писателями, ювелирами, – наступило тревожное затишье. И все же на улицах видели группы ссутулившихся армян, которых с заломленными назад руками тащили в полицейские участки – домой они не возвращались.

Ученые указывают нам на то, что сведения о погибших армянах – по приблизительным оценкам от 600 000 до 1 миллиона – были доступны широкой публике с 1919 г. Они хранились в архивах османских военных трибуналов, судивших по обвинениям в военных преступлениях как в Стамбуле, так и в провинциальных городах, в том числе Трабзоне, византийском Трапезунде{932}.

Пока британцы строили козни на арабских территориях, там назревала арабская революция. В 1917 г. британцы взяли Багдад и Иерусалим, в 1918-м – Иерихон и Дамаск. В 1918 г. в Мегиддо, на месте библейского Армагеддона, британский генерал-лейтенант Эдмунд Алленби с помощью нерегулярных войск, участвовавших в арабской революции, одержал решающую победу над османской армией, отрезав ее на Иудейских холмах. На следующий год он получил титул виконта Мегиддо. В настоящее время на землях, за которые сражался Алленби, идут раскопки. Среди прочего был обнаружен христианский молельный зал: на мозаичном полу изображены рыбы, а алтарь одна из тех первых женщин-христианок посвятила «Богу, Иисусу Христу».

Благодаря новой магистрали, протянутой на Средний Восток, и неоготическому вокзалу Хайдарпаша на азиатском берегу Босфора Запад мог поддерживать постоянное сообщение с Востоком. 6 сентября 1917 г. британские агенты взорвали ряд участков этой железной дороги и билетную кассу – следы ущерба видны и по сей день. Захват железной дороги Берлин-Багдад был бы, пожалуй, моральной победой Британии, но на Востоке это многих привело бы в ярость.

В 1915 г. из Ускюдара рискнули отправить последний караван сюрре на хадж по священным исламским городам. В 1919 г., чтобы сберечь дары, которые на протяжении 400 лет отправляли из Стамбула в Мекку и Медину, все эти золотые урны, украшенные драгоценными камнями мечи и прошитые серебром ткани привезли обратно в город на Босфоре, который и сам был жемчужиной Дар аль-Ислам, обитель ислама. Сегодня все они стали популярными экспонатами во дворце Топкапы.

Всего за две недели до перемирия, объявленного в 11 часов 11 ноября 1918 г., османы вступили в переговоры с британцами об условиях прекращения войны с силами Антанты. Весьма символично, что переговорщики встретились в Эгейском море на боевом судне Agamemnon. Через два дня в Босфоре уже места не было от западных судов: отмечали, что в Константинополь стянули больше огневых средств, чем в любую другую столицу{933}. И вот по водным артериям Стамбула вновь перевозилось самое современное артиллерийское вооружение, тут сталкивались интересы великих мира сего, волны вспенивались белыми барашками, смывая упорную самоуверенность захватчиков.