Стамбул. Сказка о трех городах

Юстиниан отзывался о Феодоре так: «Наша премногоуважаемая супруга, данная нам Богом»{345} (за такое мнение Юстиниан заслужит жесткие отзывы от двух наших главных источников об этом браке, Прокопия и Иоанна Эфесского). Известно, что «они в своей совместной жизни ничего не совершали друг без друга»{346}, также вновь говорится и о «великой любви, которую питал к ней василевс (царь)»{347}. Во время традиционной для императорских особ свадьбы государственные чины в сопровождении целого оркестра шествовали в Большой императорский дворец Константинополя. Держа надушенные полотенца, они подготавливали будущую императрицу, подавая ей гранаты и усыпанный драгоценностями порфировый камень. Затем сенаторы, идя по бокам от невесты, передали ее в руки императора.

Юстиниан сделал Феодору частью городской легенды, согласно которой императрица поддерживала здоровье и плодовитость императорского дома, а значит – города и самой империи. Она не просто совершила подъем по социальной лестнице. Выйдя замуж за Юстиниана, Феодора из простой смертной превратилась в полубожественную фигуру.

Инаугурация Юстиниана происходила в Триклинии девятнадцати лож{348} – церемониальном зале в римском стиле{349}. Раз уж Феодору назначили преемницей Юстиниана, через три дня, в воскресенье, на Пасху для них обоих провели проникнутую религиозным символизмом приветственную церемонию{350} с участием патриарха. Произнесенные во время церемонии слова не оставляли никаких сомнений в колоссальной значимости этого момента: «Божественным предопределением вы избраны на защиту и ликование мира. Божьей волей вы облачаетесь в пурпур. Собственной рукой Всемогущий Господь благословляет и венчает вас»{351}. Отныне Феодора, эта беспризорница, становилась августой, правительницей империи и христианского мира.

Пользуясь широкими возможностями, крестьянин с проституткой принялись увековечивать свой след в истории. В Египте на деревянных балках церкви на горе Синай были выгравированы их имена. Через Золотой Рог Юстиниан перебросил мост, соединивший Константинополь с селением Сике (нынешней Галатой){352}. А на острове Тенедос (где, как говорится в эпических поэмах, во время Троянской войны прятались греки, обманом выманив троянцев к деревянному коню) возвели зернохранилища. Чтобы корабли, везущие зерно из Египта, могли проплыть через Геллеспонт в Константинополь, нужны были благоприятные ветра. Теперь же, если кораблю с зерном, застрявшему в штиль на Средиземном море, приходилось ждать, он разгружался на Тенедосе и отправлялся назад, в Египет. Работа была проделана большая, зато из-за неблагоприятных ветров Константинополю наверняка не придется голодать.

Под землей выстроили еще один город: 7000 рабов копали подземные цистерны, в том числе, цистерну Базилика. Это было зеркальное отображение собора с несущими колоннами и похищенными скульптурами, некогда гревшимися под солнечными лучами. Одна лишь эта цистерна вмещала 22 миллиона галлонов воды – достаточно, чтобы горожане не умерли от жажды, ведь им уже не грозила голодная смерть.

Со всей страстью выскочек Юстиниан с Феодорой наслаждались своей удачей – ведь, невзирая на свое происхождение, они добрались до вершин власти. В присутствии императорской пары придворные, включая даже приезжих послов, должны были уже не просто преклонять колена, а падать ниц и бить челом перед царственной четой. Сенаторы удостаивались чести приложиться губами к монаршим стопам.

Феодора часто – Босфором или Мраморным морем – плавала в Азию. Некогда эта молодая женщина бежала оттуда – испытав поругания, отверженная, вынужденная продавать свое тело. В 529 г. она вернулась в Пифию (нынешнюю Ялову, одно из первых поселений Византия, где не так давно Ататюрк возродил любовь к купанию в горячих источниках) во главе императорского кортежа с четырехтысячной свитой. Затем она поехала на зеленые склоны высоких гор Прусы (в наши дни – Бурса), где до сих пор ходят в ее личную красочную баню.

Немного забавно, что сейчас баня Феодоры в Бурсе исключительно мужская, женщинам можно лишь мельком взглянуть на сооруженные в VI в. банные залы императрицы перед входом в хаммам, расположенный в более поздних, довольно красивых пристройках эпохи Османской империи.

Возможно, что на самом деле Феодора часто посещала бани, пытаясь облегчить симптомы рака, который убьет ее в возрасте 48 лет{353}. И все же удивительно представить себе, как эта яркая выскочка купалась в обжигающей воде природных минеральных источников в окружении личной стражи и фрейлин, упиваясь мыслями о том, что, несмотря на все напасти, она победила.

Да и было чему радоваться: Юстиниан испытывал к Феодоре нерушимое благоговение. Хотя они придерживались разных религиозных взглядов.