Стамбул Стамбул

Возможно, как и серьги, прежде не цеплявшие моего взгляда, я не замечал и Ясемин, хотя и ходил с ней по одним и тем же улицам. Может, это был такой же дождливый день. Укрытые зонтами люди спешили вдоль роскошных зданий, проходили, не повернув головы, мимо девочек-нищенок, поющих у входов в пассажи. Кто-то думал о своей несчастной любви, кто-то – о непослушных детях. Все говорили на одном языке, но никто друг друга не понимал. Когда идет дождь, Стамбул превращается в лес из лишенных листвы деревьев. Начинается переполох, все дома, улицы и лица становятся похожи друг на друга. Я прошел мимо Ясемин, которая спешила на тайную встречу. Я тоже шагал быстро, надвинув капюшон на самые глаза. Если бы одна из ее янтарных сережек упала и Ясемин, не заметив этого, пошла бы дальше, а я поднял бы отскочившую к моим ногам сережку из лужи и на миг застыл, глядя то на свою мокрую ладонь, то на серую толпу, в которой растворилась Ясемин, – если бы так случилось, стал бы Стамбул для меня другим? Поселила бы эта сережка в моем сердце радость, которой я прежде никогда не ведал?

Стамбул любит вопросы больше, чем ответы, вот что странно. Он может счастье превратить в кошмар и, наоборот, сделать так, что на смену исполненному отчаяния вечеру придет радостное утро. Он черпает силу в неопределенности. Такая уж, говорят, у городов судьба. На одной улице – рай, на другой – ад, но завтра все может поменяться местами. Это как в старинной истории о короле и нищем. Однажды королю захотелось развлечься, и он приказал перенести во дворец уснувшего на улице нищего. Когда тот проснулся, то увидел, что все вокруг воздают ему королевские почести, спешат услужить. Поборов первоначальную растерянность, он поверил, что и в самом деле облечен королевской властью, а его прошлая жалкая жизнь всего лишь сновидение. Когда настала ночь и нищий, довольный жизнью, уснул, его перенесли из дворца на прежнее место. Открыв глаза, он обнаружил, что снова находится на улице, среди мусора и отбросов. Нищий никак не мог понять, где реальность, а где сон. Такой фокус с ним проделывали несколько ночей подряд. Просыпаясь то во дворце, то на улице, он каждый раз верил, что та, другая, жизнь – это сон. Кто сказал, что сказки устарели и не отражают жизни современных городов? Разве эти король и нищий не похожи на стамбульцев? Один забавляется, играя чужими судьбами, другой оказывается то на одной, то на другой чаше весов реальности. Знают ли эти люди, спешащие куда-то под дождем, кем они проснутся завтра?

И подобно тому как Стамбул больше, чем просто Стамбул, сережка Ясемин была не просто янтарной сережкой. У нее имелась своя история: она понравилась Ясемин, та купила ее и носила в ухе, потом дала мне на починку, и я тоже стал частью истории.

Я снова подошел к окну и выглянул на улицу. Море успокоилось, волны присмирели. А где же корабль, который недавно сражался с бурей и посылал отчаянные сигналы о помощи? Продолжил свой путь или пошел ко дну? Дождь уже не лил стеной, а едва моросил. Собаки снова вышли на улицу. Вдоль домов задумчиво брел какой-то человек, без пальто и без зонта, не обращая внимания на лужи под ногами. Вот он остановился и посмотрел в мою сторону. Лица его с такого расстояния было не разглядеть, но легко угадывалось, что он устал и голоден. Подумав немного, человек не пошел дальше, повернул назад и теперь зашагал быстро, словно вспомнил, что забыл дома какую-то вещь, и торопился за ней вернуться.

Я заварил чай и только сейчас, когда утро уже давно кончилось, позавтракал. Оглядел книги на единственной в комнате полке и взял две – «Антологию мировой поэзии» и роман Яшара Кемаля «Тощий Мемед»[23]. Лег на кушетку, прочитал сначала несколько стихотворений, потом взялся за роман.

С улицы, залитой веселым светом выглянувшего после дождя солнца, доносились голоса детей и торговцев. Мне хотелось распахнуть окно, но тогда стало бы понятно, что в доме кто-то есть. Я выглянул на улицу сквозь щель между шторами и чуть-чуть приоткрыл оконные створки – так, чтобы снаружи было незаметно, – вдохнул прохладный, свежий воздух.

Следующие дни я провел, валяясь на кушетке, читал и вволю спал. По вечерам, не зажигая света, смотрел на городские огни и проходящие по Босфору корабли. Со спокойным сердцем и с зажатой в руке янтарной сережкой ждал вечера третьего дня. Роман я дочитал, некоторые стихотворения перечел по нескольку раз.

Наступил третий день. В голову мне начали приходить тревожные мысли. Наверное, Ясемин схватили. Когда солнце стало клониться к горизонту, я собрался, навел порядок в комнате, взял из ванной свою зубную щетку и бритву. Завязывая мусорный мешок, набитый окурками, услышал за дверью шаги. В дверь постучали, но не нашим условным стуком. Я замер. Послышался детский голосок:

– Кто-нибудь есть дома?

Должно быть, соседский ребенок.

Я не шевелился.

– Дяденька, откройте, пожалуйста. – На этот раз почти шепот.