Стамбул Стамбул

Мы подняли головы и взглянули вверх, в непроглядную черноту – так, словно впервые видели столь густую тьму и боялись, что она нас поглотит. Кто прошел сквозь этот мрак до нас? Кто остался жив, кто навсегда закрыл здесь глаза? С каждым днем мы все больше забывали жизнь наверху, как будто родились не там, а под землей. Мы знали, что противоположность холоду называется теплом, но что это такое, не могли вспомнить. Словно живущие в почве черви, мы привыкли к темноте и влаге. Если бы не пытки, мы могли бы жить здесь бесконечно. Нам вполне хватило бы для этого хлеба, воды и немного сна. Если встать сейчас и потянуться, достали бы мы до тьмы под потолком? Смогли бы дотронуться кончиками пальцев до птицы времени, что парит там, раскинув неподвижные страшные крылья?

– Дядя Кюхейлан, – заговорил я, – когда-нибудь мы отсюда выйдем. Прогуляемся вместе по Стамбулу. Потом заглянем ко мне домой, сядем за столик на балконе, откуда видно море. Ты будешь рассказывать истории, а я слушать.

– Почему это я буду рассказывать, а не ты?

– Тебе известно гораздо больше историй, чем записано в книге «Декамерон», дядя Кюхейлан. А ты любишь ракы? Нальем себе по стаканчику, ты будешь рассказывать, а я – слушать.

– Красота! Может быть, сегодня вечером устроим ужин с ракы, а, Доктор?

– Хорошая мысль. Ужин приготовлю я. Пожарю рыбу. На как мы поймем, что настал вечер?

– Поскольку у нас нет часов, мы – хозяева времени. Захотим – настанет вечер, захотим – утро.

Студент Демиртай выпрямился и спросил с видом шаловливого ребенка:

– А меня пригласите? Вы ведь не лишите меня ракы под тем предлогом, что я еще слишком юн?

Мы с дядей Кюхейланом переглянулись, изобразив на лицах сомнение.

– Дядя Кюхейлан, – продолжал Демиртай, – если хотите, я схожу на пристань, к рыбакам. Я знаю, где продается самая лучшая рыба. Заодно зайду к зеленщику, куплю всего, что нужно для салата, а потом в бакалейную лавку на углу – за ракы. Возьму большую бутылку.

– Рано еще.

– Что? Так ведь уже скоро вечер, солнце спускается к крышам, воздух на улицах звенит от голосов детей, возвращающихся домой из школы!

– Торопиться некуда, надо сперва немного подумать.

– Дядя Кюхейлан, если пустите меня за стол, я вам скажу отгадку моей вчерашней загадки.

– Какой загадки?

– А потом, если хотите, еще одну загадаю…

Дядя Кюхейлан помолчал, затем медленно заговорил:

– Значит, так. Спустишься к морю, выберешь самую лучшую рыбу. На обратном пути купишь ракы и все для салата. Договорились?

– Вам даже не нужно будет на улицу выходить. Усаживайтесь себе на балконе, беседуйте, рассказывайте истории. Я куплю все, что надо, и вернусь еще до того, как на улицах начнется вечернее столпотворение. По дороге послушаю, о чем говорят люди на рыбном рынке и в автобусе, узнаю, был ли сговор на последних скачках, в каком квартале недавно случился пожар, какой певец на днях развелся. И газету куплю.

– Лимон не забудь, – вмешался я в разговор. – Ужин приготовлю сам и на стол тоже накрою. Налью ракы в стаканы. Когда в городе один за другим начнут загораться огни, я включу для вас музыку на магнитофоне.

– Да, музыку надо будет послушать, – согласился дядя Кюхейлан. – Но если я, набравшись немного, начну петь, вы меня остановите, пожалуйста. Есть люди, которые славятся красивым голосом, а я прославился тем, что голос у меня препоганый. Наши деревенские с дороги сворачивали, услышав, что я пою. – И дядя Кюхейлан рассмеялся.

– У меня голос тоже скверный, – пожаловался я. – Когда пью ракы, сам не пою – слушаю, как поет жена. Такой красивый голос, как у нее, большая редкость.

– А она сама любит ракы?

– Любила. Она давно уже умерла. Когда узнала, что больна, втайне от меня напела несколько кассет с песнями. Знала, что это лучший способ до конца моей жизни составлять мне компанию за столом. По вечерам я включаю магнитофон, сажусь за стол, наполняю стакан и подолгу смотрю на Стамбул. Представляю себе, что огоньки по обе стороны Босфора горят в сказочной стране пери. Стены и башни дворца Топкапы справа от меня – замок их султана. Слева светятся огни Девичьей башни и казарм Селимийе, а в хорошую погоду можно разглядеть, как мерцают вдали Острова. Сам того не замечая, я допиваю второй стакан, наливаю третий. Голос жены поет старинную песню. Песню о разлуке. Разлука – это город по ту сторону надежды. Оттуда никогда не приходит вестей. Зови – не дозовешься, жди – не дождешься; вместо утешения является грустный вечер. Ракы в бутылке все меньше, звезд на небе все больше. Жена заводит новую песню. Вокруг распускаются цветы. Ночь качается, словно хрустальная люстра. Издалека доносятся гудки пароходов, быстрые чайки чертят линии в небе…

Я поднял голову и посмотрел вверх. Повернет ли парящая над нами птица времени, укажет ли нам путь во тьме? Сможем ли мы и в самом деле когда-нибудь выйти отсюда и, сидя на балконе с видом на Босфор, беседовать и любоваться Стамбулом?