Стамбульский ребус

— Османы решили: раз величественный храм возвели задолго до них, нужно построить рядом хотя бы фонтан. Не будем принижать их заслуги. Ведь усилия не должны оставаться незамеченными. Что еще интереснее, опоры фонтана сделал архитектор Синан.

И вот опять — а это случалось со мной всегда при входе во внутренний двор перед собором — мой взгляд скользнул по усыпальницам тюрбе, напоминавшим каменные шатры. Я подумал о тех, кто был здесь похоронен: о султанах, чей золотой век остался давно позади; об их женах, у каждой из которых была собственная история; о принцах, чьи жизни оборвались в расцвете сил во время борьбы за трон…

Как только мы миновали фонтан, стал виден сам храм. Теперь мы шли по дороге между церковью и римскими колоннами, которые выстроились в ряд как подрезанные садовником деревца. Мы оказались на одной линии с медресе Джафера-аги, рядом с которым накануне вечером убийцы оставили труп. Справа от нас располагался вход в храм. Анфилада из трех арок… За ней — три двери, обрамленные мрамором. Через центральную дверь мы попали в длинный просторный коридор, стены которого были выложены из выцветшего красного кирпича…

— Здесь раньше собирался народ, — сказала Лейла, обведя коридор рукой. — Дальше простым смертным проходить запрещалось.

Я вдруг представил бедных босых римлян, стоявших на коленях со склоненными головами… И почти услышал, как из той эпохи доносятся и эхом отражаются от стен их молитвы Богу… Я всем сердцем ощутил всю безысходность этих молитв. Потом повернулся и посмотрел на недоступную для бедняков внутреннюю часть храма — там отчетливо виднелись пять огромных дверей… В османский период боковые части крестов, украшавшие эти двери, сняли, и сейчас казалось, что в центре каждой из них осталось нечто, напоминавшее стрелу.

Мы прошли через центральную дверь, и мой проводник пояснила:

— Император и его окружение входили в храм через эту дверь.

Даже без ее упоминания догадаться об этом было нетрудно — отличие между этой частью храма и коридором, через который мы прошли ранее, было поразительным. Стены коридора, освещенного люстрами, были облицованы темно-зеленым, дымчатым и белым мрамором. Неподражаемые мозаики покрывали золоченый потолок. Подняв глаза, я увидел изображение Иисуса Христа. Он взирал на меня с огромной мозаики. Слева от него располагалась Дева Мария, справа — архангел Гавриил. К ногам Христа припал император: он просит прощения за свои грехи, но Иисус, кажется, не обращает на него никакого внимания, а вместо этого смотрит прямо на нас — мол, что это вы здесь забыли?

— Вы знаете, что написано на скрижали, которую он держит?

Не дождавшись, пока я отвечу, Лейла таинственным голосом прошептала:

— «Мир вам… Я свет миру…»

Но у нас никогда не было мира, и, если так пойдет и дальше, его у нас никогда и не будет. С незапамятных времен люди убивали друг друга — и массово, и поодиночке. Они не могли не делать этого — к такому выводу я пришел с первых же лет в своей профессии, и с тех пор все очарование этой истины исчезло для меня. Но мне по-прежнему было интересно, зачем убийцы, за которыми мы гонялись, подбросили четвертый труп прямо на улицу поблизости от внутреннего двора, через который мы только что прошли. Кажется, это была какая-то насмешка над словами Иисуса. Или Али был прав: убийцы, оставив тело у собора Святой Софии, пытались как-то увязать это с христианством или Иисусом Христом.

Пока я так размышлял, вдруг заметил, что Лейла Баркын куда-то пропала. Я огляделся, но ее нигде не было видно.

— Лейла-ханым, — крикнул я. — Лейла-ханым…

Мой голос отразился эхом от мозаик, мраморных стен и бронзовых порталов. Она исчезла. Я подумал, что она пошла в главный зал, и направился туда. Внутрь храма вели девять дверей. Я прошел через одну из них — ту, над которой располагалась мозаика с изображением Христа. Стоило мне сделать шаг вперед — и я оказался в залитом золотым светом зале. Дневной свет, сочившийся сквозь окна, омывал все, что здесь находилось: колонны и фрески, мозаики, плитки, михраб[49], стихи из Корана, каллиграфические надписи, минбар[50], декоративные элементы из мрамора, камня, дерева, стекла, золота, серебра, меди и железа. Прямо перед моими глазами все будто бы ожило в этом небесном свете.