Стамбульский ребус

Мы с Али сильно удивились. Я знал, что мой город раньше носил название Византий, но некоторые детали стали для меня настоящим открытием.

Лейла опять села в кресло и спросила:

— Где вы обнаружили монету?

Она вдруг снова стала серьезной, но в ней уже не было ничего от директора. Ее охватило сильное волнение, перемешанное с грустью.

— У него в руке…

Как ни странно, и это ее не удивило. Она кивнула, будто знала об этом.

— Убийца хотел нам что-то сказать? — спросил я. — Если монета зажата в руке жертвы, это что-то значит?

— Я могу ошибаться, — сказал она, убирая волосы с лица, — но если трактовать это в русле древнегреческой мифологии, то можно предположить, что убийцы пытались оказать Недждету некую услугу. Деньги кладут на глаза и оставляют на теле умершего для того, чтобы он мог пересечь подземную реку Ахерон. Злой лодочник Харон берет плату за переправу умерших душ. И если он не обнаружит; денег на теле умершего, на глазах или еще где-то, несчастная душа увязнет в болотах подземного царства Аида.

Али помрачнел: ему не понравилось сказанное.

— По-моему, убийцы руководствовались не легендами, да еще!

Позвольте последний вопрос. Нам это нужно для отчета. Что вы делали вчера вечером?

Вопрос задел Лейлу.

— Поверить не могу! — выпалила она гневно. — Да вы и правда, меня подозреваете.

— Вовсе нет, — замотал я головой. — Простая формальность.: У нас нет повода подозревать вас.

Мои слова прозвучали неубедительно.

— Хорошо, — сказала она. — Вчера вечером я была дома. Лучше сама скажу, пока вы не спросили. Я провела вечер с другом. Его зовут Намык. — Она показала на фотографию в рамке над тумбочкой, уточнив при этом: — Намык Караман.

На фотографии Лейла улыбалась точно так же, как и на фото, обнаруженном в доме Недждета Денизэля. Но теперь рядом с ней был другой человек — усатый мужчина с темными кудрявыми волосами. Глаза его как будто светились изнутри.

Али записал имя в блокнот. Потом с безразличным видом, столь характерным для полицейского, спросил:

— Чем он занимается?

Лейла вполне дружелюбно уточнила:

— Он хирург, работает на медицинском факультете Стамбульского университета.

— Сможем ли мы найти его в больнице?

Лейла вдруг воспряла:

— Нет, ищите его в офисе их ассоциации в Зейреке… Хотя сейчас Намык, вероятно, на другом мероприятии. Он собирался пойти на слушание вопроса об охране старинных стамбульских домов.

Царь и полубог

Мы вышли из дома Лейлы Баркын и сели в машину. Малая Святая София и узкие улочки исторического района, где в прошлом возвышались величественные дворцы и святилища, остались позади.

Погода была чудесной, и на площади Султанахмет группками толпились туристы. Раньше в этом месте был римский ипподром. Но и сейчас здесь есть на что посмотреть. Например, на обелиск Константина, который, конечно, несколько веков назад выглядел куда роскошней, пока с него не сняли бронзовые плиты разграбившие Константинополь крестоносцы. Змеиная колонна без трех змеиных голов. Египетский обелиск, поставленный по приказу императора Феодосия I в 390 году.

Историю Змеиной колонны я впервые услышал от мамы. Ее доставили сюда из храма Аполлона в Дельфах. Долгое время считалось, что она оберегает город от змей, скорпионов и прочих гадов. А после того как вандалы отбили змеиные головы, действительно началось нашествие ядовитых тварей на город. Мама всегда рассказывала что-то интересное — тем самым хотела привить мне любовь к истории. Одна из змеиных голов находилась в Археологическом музее, и мы даже ходили смотреть на нее. Вторая голова, кажется, оказалась со временем в каком-то английском музее. Третья, к несчастью, пропала совсем.

Вскоре туристические автобусы остались позади, а мы, проехав мимо Святой Софии, направились в сторону парка Гюльхане, в котором росли огромные платаны. В это время года на них по обыкновению вили свои гнезда аисты.

Наконец мы подъехали к павильону Сепетчилер, но свидетели-официанты так и не появились. Нам ничего не оставалось, как отправиться в участок разузнать у Зейнеп последние новости.

Во дворе участка росла старая слива. Сквозь свежие листочки проглядывало полуденное солнце, но в лабораторию дневной свет не проникал. Зейнеп сидела за компьютером, смотрела на экран и одновременно что-то записывала на листке. Она настолько погрузилась в работу, что даже не заметила, как мы вошли.

— Зейнеп! — я решил немного разрядить обстановку. — О чем задумалась, дорогая? Только не говори, что уже распутала преступление!

Девушка вздрогнула, оторвала взгляд от компьютера и заулыбалась.

— Да какое там, инспектор. Наоборот, все еще больше запуталось.

Али подошел поближе и взглянул на монитор.

— Что скажешь? Следы крови в штукатурке обнаружила?

Зейнеп выглядела немного раздосадованной.

— Нет, Али, все тесты отрицательные.

Али просиял:

— Ага, все-таки жертву убили не в ванной! Ну, я так и думал. Но из-за чего тогда потемнела штукатурка? — нахмурился он. — Может, Недждет неудачно воспользовался краской для волос?

— Неизвестно, — вздохнула девушка. — Но следов крови нет, это точно.