Стамбульский ребус

— Так вот, значит, каков наш легендарный царь, — всхлипывая, произнес Али. — Ну, теперь мы точно узнаем, что приключилось тыщу лет тому назад.

— Ага, ты заодно уточни-ка про звезду и полумесяц… — пряча пистолет, сказала Зейнеп. — Ты ведь хотел знать, зачем грекам понадобились эти символы.

— Нет, я кое-что получше спрошу. — Али подошел к клетке и отвесил птице поклон, как будто она и правда была особа царских кровей. — О могущественный владыка, соизвольте сказать, кто прикончил Недждета.

Царь Визас походил взад-вперед по жердочке и вместо ответа выпалил:

— Кто прикончил Недждета? Кто прикончил Недждета?

Пока Зейнеп хихикала, Али вытащил из клетки пустую миску и насыпал в нее корм из пакета, стоявшего рядом.

— Откуда нам знать, ваше величество. Надеялись, вы нам подскажете.

Визас, удивленный тем, что его кормит незнакомый человек, захлопал крыльями.

— Надеялись, что подскажете… Надеялись, что подскажете…

Зейнеп пробормотала:

— Да уж, только археологу могло прийти в голову так назвать попугая.

— Царь Визас, однако, не намерен нам помогать, — развел руками Али.

Попугай, начавший было клевать корм, оторвался от своего занятия и важно повторил:

— Не намерен.

Новый взрыв хохота.

— Такого ценного помощника потеряли, придется все делать самим, — резюмировал Али.

Мы стали осматривать гостиную. Обстановка была дорогая. Коричневые кожаные кресла, диван, большой телевизор, рядом с телевизором музыкальный центр. Вдоль одной из стен выстроились шкафы с книгами и папками.

Мое внимание привлекли семь гравюр на противоположной стене. На первой была изображена церемония приветствия перед султанским дворцом на мысе Сарайбурну. Султан во всем великолепии восседал на троне, прямо перед ним выстроились в ряд государственные мужи, грозные янычары, как и положено, несли стражу. На другой гравюре была изображена Колонна Константина на городской площади. Гравюра, висевшая слева от окна, изображала Святую Софию. Этот храм, возведение которого началось еще в IV веке с базилики Константина, был превращен сначала в мечеть, а потом — в музей. Ракурс для гравюры выбран необычный, художник словно хотел привлечь внимание к внутреннему дворику, в котором находились люди… Христиане ли, мусульмане — неизвестно, какого вероисповедания. На гравюре рядом еще одно великолепное сооружение — мечеть Фатих, построенная в 1463-1470-х годах по приказу Мехмеда Завоевателя, символ взятия Константинополя. И снова необычный ракурс. Во дворе люди совершают омовение, готовятся к намазу, спорят неизвестно о чем… Дальше — дворец Топкапы. Изображен с точки, где сейчас устраивают Вторничный рынок. Своими очертаниями дворец напоминает чудесную галеру, плывущую по сказочному морю. И еще одна гравюра, представляющая шедевр архитектора Синана[2]: мечеть Сулеймание, воздвигнутая по приказу Сулеймана Великолепного в середине XVI века. Своими четырьмя минаретами она мне всегда напоминала отчаявшегося, который в молитве воздел руки к небу. У двери, ведущей в соседнюю комнату, висела еще одна гравюра: семибашенный замок Едикуле, пристроенный к древним башням Феодосиевых стен у Золотых ворот. На переднем плане мужчина, за спиной которого корзина с овощами. Он стоит у ворот перед мощными стенами замка, а позади него — два босоногих ребенка. Может быть, это дети мужчины, а может, стамбульские беспризорники…

— Смотрите-ка, а Недждет Денизэль, оказывается, был экспертом…

Али стоял перед шкафом и держал в руках толстую голубую папку.

— Здесь отчеты, и на всех проставлена его подпись.

Я взял папку и быстро просмотрел.

— Им удалось приостановить строительство отеля… — обратил мое внимание Али.

Из глубины дома раздался голос Зейнеп:

— Инспектор! Идите скорее сюда!

В ее голосе не было тревоги, но вряд ли она позвала бы нас просто так.

Мы нашли ее в ванной. Она держала в руках открытый перочинный нож, на кончике которого было немного штукатурки коричневатого цвета.

— Возможно, археолога убили здесь. — Мы с Али, пока не понимая, что к чему, рассматривали соскоб, а Зейнеп продолжила: — Посмотрите, между верхними плитками штукатурка белая и бежевая, а внизу — коричневая, отдает в красный. Вероятно, это кровь.

— Но это же ванная. А если он стирал здесь запачканные брюки? — предположил Али. — Или… я не знаю, красил рубашку? Да может, это просто грязь?

Зейнеп указала на швабру.

— Здесь все промыли с жидкостью для пола. Разве вы не чувствуете? Повсюду запах лаванды.

Я нагнулся к пластиковой бутылке. На этикетке были нарисованы синие цветы. «Зейнеп права», — подумал было я, но Али имел другое мнение:

— Это ничего не доказывает.

Ох, сейчас эти двое опять начнут свои разборки. Но нет, умница Зейнеп никак не отреагировала.

— Посмотрим. Всего-то и нужно, что отправить это на анализ в лабораторию.

Вид девушки не оставлял никаких сомнений: она была уверена на все сто: это кровь. Хорошо бы так и оказалось: место преступления выявлено, осталось найти преступников.

— Отлично, Зейнеп, собери образцы штукатурки, а мы пока продолжим.