Стань моей девушкой (СИ)

— Псих Соло, — вякнула Кайделл. Тут и начался гомон. Рей отвернулась, не желая больше смотреть на гнусных девиц, которые в этот самый момент кидали в ее спину разнообразные оскорбления. Что ж, все эти слова она тоже слышит не впервой. Игнор же всегда был ее главным оружием.

Подтащив к шкафчику мусорную корзину с конца коридора, Рей принялась выгребать непригодные к использованию вещи. А непригодным было абсолютно все. Какой ненавистью нужно обладать и каким ненормальным быть, чтобы вытворять подобное?

Рей с шумом втянула в себя воздух, чувствуя, как щекочут в носу подступающие слезы. Ну уж нет, ни слезинки она не прольет из-за подобной ерунды!

Она безжалостно скидывала хлам в корзину, пытаясь этим самым вылить из себя злость, что бурлила в ее венах. Пока полки не опустели.

Невыносимо хотелось пойти за Беном. Было ли это желание продиктовано тем, что он вступился за нее, или тем, что она просто не хотела оставаться в этой ситуации одной, она не знала. Возможно, все это вместе заставляло ее действовать быстрее и отправиться на поиски парня.

***

Утром домой вернулась Лея.

И первое, что она сделала при виде Бена — отчитала его за давешний поход к директору, о котором сам Бен уже и думать забыл.

Уж как она распалялась, называя его «безответственным», «не беспокоящимся о своем будущем», и что «во всем эта девчонка виновата!» Это она об Илайн.

Бен спокойно жевал свои хлопья, время от времени поддакивая, кивая головой, терпеливо ожидая, когда она, наконец, выдохнется.

Но куда там.

На кухне появился отец, и вместо страстного воссоединения двух супругов, тот получил на свою голову тираду о том, что Хан — самый худший из отцов, которого только можно отыскать и совсем забросил сына, все на ней, и только ей в этом доме есть дело до будущего Бена.

Тут Бен был согласен с Леей. В той части, что Хан — худший из отцов.

Когда она, наконец, высказала все, что хотела, то накинулась на Бена с приступом нежности, расцеловав того в щеки против его воли и потрепав по шевелюре, что так нравилось ей и так не нравилось ему, наказав подстричься.

«Оброс, как пещерный человек», — сказала мать.

Бен решил, что не будет стричься еще три месяца.

Он не знал, как уж она дальше привечала отца, ушел в школу. Парень знал, что она остынет, успокоится, и на короткое время в их доме наступит умиротворение — та самая атмосфера, которая должна быть в доме, в котором обитает семья. Мать приготовит вкусный ужин, отец будет смотреть телевизор, может, сделает что-то по дому или снова будет копаться в своем ржавом ведре.

Их семья снова будет похожа на семью. Ненадолго.

Рано или поздно, они вновь бросят его.

Мать обязательно вызовут на какое-нибудь экстренное совещание, отец отчалит в очередной рейс, и от семьи останется только Бен и дядя Люк, играющий роль его няньки уже долгие годы.

Возможно, именно поэтому Бен так злился на вечное отсутствие родителей — потому что знал, какой может быть их семья, когда родители дома.

Он так привык злиться на них, что иногда ему казалось, что на другие чувства по отношению к отцу и к матери он уже не способен.

По пути в школу он думал о том, что он не хочет возвращаться домой. Не хочет смотреть на их лица и делать вид, что все нормально.

И он позвал Рей в кино, чтобы хотя бы на два часа отсрочить свое возвращение домой.

Бен все еще не мог решить, как он относится к мусорщице. Нет, к Рей. Теперь называть ее этим прозвищем казалось ему подлым.

Ему нравилось общаться с ней, глупо отпираться. Не смотря на всю свою нервозность, она очень занятная личность.

Вчера, отправляя ей заявку в друзья, Бен не знал, что ей написать. Писать «Привет» казалось ему тупым. К счастью, она сама написала первой, спросив, что ему вообще нужно от нее. Это было так в стиле Рей, что потом Бен разом расслабился и просто написал про домашку.

Они обсуждали учебу, как конченые неудачники.

Потом они говорили о музыке и еще много о чем, не затрагивая личных тем. Однако, он почему-то спросил ее о родителях. Ему было необходимо хоть кому-то рассказать о своих, и Рей казалась единственной, с кем он мог поделиться.

Он понимал, что она может послать его в любую минуту. Он ей совсем не нравился. Но она продолжала с ним общаться, и Бен никак не мог понять, почему.

Увидев, что девчонки сделали с ее вещами, ему казалось, что он вот-вот потеряет контроль. Как вчера, после разговора с Люком и Ханом.

Присутствие среди той своры Илайн лишь добавило топлива к разгорающемуся костру его ярости.

Это было гнусно и мерзко.

Это было так далеко от понимания Бена, что ему хотелось зажмуриться и забыть об этих свидетельствах человеческой глупости и бессмысленной жестокости. На какой-то миг ему даже показалось, что он ударит Кайделл.

Костяшки на правой руке покраснели и неприятно ныли, и по-хорошему к ним следовало приложить лед. Но подобное было не в первый раз, так что Бен просто махнул на пульсирующую боль рукой.

Сейчас он отсиживался в библиотеке, в своем любимом закутке, где его никто не мог видеть. Хорошо, что в это время тут было почти пусто, а библиотекарша привычна к его присутствию здесь.