Стань Звездой!

— И что ты будешь делать? — протянул Курт лукаво. — Просто смотреть? Сидеть у стены и смотреть, как я трахаю Зака? Или он меня? М-м, Эрик? — он прокатил его имя на языке, и это немедленно вдарило по мозгам с силой хорошего алкоголя — так редко из уст Льюиса можно было услышать что-то помимо извечного “друга”.

— Насколько хватит моей выдержки, — пообещал Эрик. — А потом я присоединюсь и трахну вас обоих. И буду делать это следующие два дня, и плевать, что на коленях будут красные ссадины. Я скучаю, — выдохнул тихо. — Хочу уже проснуться в твоих объятиях, и чтобы Зак не перетягивал одеяло на себя, тщетно пытаясь согреться, а спал голышом, раскинувшись на спине поверх одеяла.

— Я тоже скучаю, — вздохнул Курт и даже не добавил своих смешных эпитетов. — И кстати, спасибо, что спросил: сегодняшнее заседание прошло из рук вон плохо. Так что еще неделю, а то и две, играть и спать вам без меня. Вот почему так? — спросил он неожиданно серьезно. — Как только у меня появляется шанс наладить личную жизнь, все снова катится в тартарары, — он глубоко вздохнул, помолчал, а потом признался: — Я пару раз пробовал завести другие отношения. Один раз даже чуть не женился. Но вовремя понял, что лишь измучаю всех.

— Уверен, Зак всегда это понимал. Кто вы друг другу. Может, не всегда осознавал, но сердцем знал всегда, — ответил Эрик, проклиная разделявшие их мили. Невозможность обнять Курта причиняла почти физическую боль. Конечно, Зак прекрасно понимал и другое. То, насколько трудно Курту было пережить его зависимость. Не вытащить Зака, а пройти через это вместе с ним, раз за разом ощущать свою беспомощность, когда тот срывался. И кажется, когда-то твердо решил раз и навсегда обезопасить Курта от новых переживаний. Но заходить в такие дебри чужой жизни вот так, по телефону, казалось неправильным, и вслух Эрик сказал другое: — Актеру его статуса в Голливуде можно избежать слухов о личной жизни только одним способом: не иметь ее вовсе. Секс со случайными партнерами не в счет.

— И что теперь? — Курт криво усмехнулся. — Разъедемся? Забудем все? Или бросим его и укатим вдвоем в закат?

— А сможем бросить-то? — усмехнулся в ответ Эрик. — Голливуд пережил сотни каминг-аутов, еще один уж точно выдержит. А мы сможем нормально трахнуться на конюшне, если верховая езда раззадорит Зака.

— И с кем он будет каминг-аутиться? С тобой или со мной? — Курт невесело усмехнулся. — Не обольщайся, мой беспечный друг. Нравы пали не настолько низко.

— С тем, с кем его застанут на конюшне, — Эрик вздохнул. Курт озвучил то, что он сам знал: их отношения втроем никогда не примут. Но никому из них и не нужны обручальные кольца и тройная фамилия. Жизненные правила Эрика за последние недели изменились, но никуда не делась убежденность, что личная жизнь называется так потому, что скрыта от посторонних.

На этот раз Курт молчал долго. А когда наконец заговорил, голос его звучал хрипло, но вовсе не от возбуждения.

— Я могу пожить здесь пару месяцев. А потом уехать куда-нибудь, когда тут закончу, — он улыбнулся Эрику, но глаза при этом совсем не улыбались. — Ты вытащишь его. Я в тебя верю.

Эрик не моргая смотрел на экран.

Он понял мотивы Курта. И мог только поразиться его силе воли — редко кто сможет добровольно отказаться от самого дорогого, что есть в жизни.

— Нет, Курт, — ответил он. — Я слишком жадный, чтобы упустить хоть толику перепавшего мне счастья. Я уже привык спать, чувствуя, что меня обнимают с двух сторон, и чайник у Зака идеален для трех чашек чая. Чайник можно купить другой, но как избавиться от привычки доставать из шкафа именно три чашки?

— Особенно, учитывая, что я эту вашу траву не пью, — Курт рассмеялся, даже не пытаясь скрыть облегчение. — Черт. Одиночество крайне хреново на меня влияет, начинаю нести всякую чушь. Нужно подрочить и спатеньки, — он усмехнулся, но светлые, такие переменчивые глаза смотрели с теплотой.

— Отдыхай и забей уже осиновые колы в грудь всем вампирам, — Эрик не выдержал, протянул руку, касаясь экрана. Пальцы наткнулись на теплое стекло. — Возвращайся. Люблю тебя.

Много лет ему казалось, что эти слова просто физически невозможно произнести. Но сначала Зак, а потом Курт доказали, что это не так. И что это очень важно — не просто знать, что тебя любят, но и слышать об этом. А говорить о чувствах, оказывается, просто. Нужно только начать, сказать это первый раз.

Он видел, как у Курта дернулась щека, как непроизвольно дрогнули уголки губ. И главное — как засветились ответным чувством глаза.

— Повторишь через пару лет — тогда поверю, — произнес Курт едва ли не шепотом когда-то уже сказанные слова. — А я тебе отвечу: я тебя тоже, мой… — он осекся и покачал головой, будто отказываясь добавлять к признанию очередную шутку. — И я тебя тоже, — закончил твердо.

Нужно было что-то ответить. Попрощаться, повесить трубку. Но они оба лежали в тишине, глядя друг на друга через маленькие экраны телефонов, не зная, что еще сказать и не желая разрывать связь.

Глава 55