Стань Звездой!

— Поуказывай мне еще! — вызверилась агент. — Я на тебя, между прочим, прорву бабок угрохала, а ты ни одну роль не взял! Нашелся, тоже мне, великий агент!

Она встала, явно собираясь указать Курту на дверь, но тот, если и впечатлился ее словами, не подал вида.

— В последнем отчете были счета только за услуги фотографа для портфолио, — спокойно, даже лениво ответил он. — На Зака ты потратила еще меньше, потому что у него портфолио уже было. Но бессовестно забрала пятьдесят процентов его зарплаты при том, что агентские по договору — десять!

— Если ты такой умный, сам и продвигай своего дружка, — голос агента дал понять, что она не будет работать ни с Куртом, ни с Заком даже за пятьдесят процентов. — Посмотрим, сколько ролей ты ему пробьешь.

— Побольше, чем ты, — улыбнулся Курт и Зак едва не поежился: такая колючая и холодная вышла эта улыбка.

Какое-то время они по-прежнему участвовали в кастингах вдвоем, но потом Курт окончательно завязал с актерской карьерой и все свое время посвящал поиску работы для Зака. На одном из кастингов с ними познакомились брат с сестрой, тоже начинающие актеры, и теперь у Курта было уже три клиента.

В этом было отвратительно неловко признаваться, но Зак ужасно ревновал. И к тому, что Курт заботился теперь еще о ком-то, и когда узнал, что девчонка отчаянно в него влюбилась. Верность они друг другу не хранили уже лет с семнадцати, находя особое удовольствие в том, чтобы рассказывать друг другу о своих похождениях и даже — сравнивать в постели одного и того же парня или девчонку, давая им оценки по десятибалльной шкале. Но вот душой… Душой Зак не прикипал ни к кому.

Просто не понимал, как можно пустить кого-то себе “под кожу”. Никогда не думал, что какая-нибудь Айлин или какой-то Стен смогут занять в душе место, прочно занятое Куртом.

Иногда у Зака создавалось  впечатление, что Курт, как и Деб, был рядом с ним всегда. Они были самыми близкими людьми.

С возрастом ревность прошла, а вот ощущение родства — осталось. И Зак действительно думал, что вот-вот остепенится, начнет работать по более-менее стабильному графику, и они с Куртом заведут пару собак, как все степенные гей-парочки.

Тогда он еще не понимал, как сильно увяз в наркотическом болоте.

И даже предположить не мог, как тяжело дается Курту эта его зависимость.

Курт никогда не читал ему морали. Может, на примере Деб понимал, что это бесполезно, а может думал, что Зак сам понимал, что творит. Он просто был рядом, когда было нужно: привозил врачей, сидел рядом, пока Зак валялся под капельницей, заставлял есть чуть ли не силой. Срывался среди ночи, если Заку, едва оклемавшемуся после очередной детоксикации, вдруг хотелось горячих пирожков из пекарни старика Лу на побережье или свежей клубники.

Зак понял все это далеко не сразу. А когда понял… Он действительно пытался бороться. Изо всех сил. Не ради себя — ради Курта. Но просто отказаться от зависимости оказалось выше его сил. Он срывался раз за разом, тонул все глубже, а в минуты просветления со всей отчаянностью понимал, что тащит Курта за собой.

Какое-то время он умудрялся балансировать на грани. Вернулся к более легким “леденцам”, ничего не упортреблял, если был дома. Только перед скучными церемониями или когда они выбирались оторваться в клуб. Зак почти поверил, что смог выплыть, что еще чуть-чуть, и под ногами окажется твердая почва. Но в тот год у Деб случилось резкое ухудшение. Она опять сорвалась и ушла в загул. Вся в слезах, мать позвонила Заку и рассказала, что сестра пропала три дня назад.

Она упросила отца пока не сообщать полиции, опасаясь, что журналисты могут пронюхать, что речь идет вовсе не об однофамильцах Зака Камерона. Зак сорвался домой, оставив Курта разбираться с разъяренным режиссером, и почти неделю разыскивал Деб, обходя квартал за кварталом.

Он нашел ее совсем недалеко от дома. В баре, что не закрывался никогда, ни днем, ни ночью. Сам Зак много раз заезжал туда по утрам, зная, что только там можно было раздобыть леденцы в такую рань. И ему хватило лишь одного взгляда на Деб, чтобы понять — отныне он в болоте не один.

— В клинику не лягу! — рявкнула Деб, вскакивая на ноги. Но потом посмотрела на него, буквально прожигая взглядом насквозь, и протянула руки, чтобы обнять.

Она тоже все поняла. Рыбак рыбака, как говорится. Частью сознания, еще не усыпленного очередным леденцом, Зак понимал, что нужно увести ее отсюда, уговорить на лечение и пообещать, что они пройдут его вместе, но он слишком устал. Съемки за съемками, постоянное ощущение, что живешь не своей жизнью, вечные мотели и трейлеры, невероятно зудящая после грима кожа, невозможность носить прическу, какая нравится… Заку хотелось хотя бы сегодня забыть обо всем и быть беззаботным и счастливым, как много лет назад, когда они с Деб были детьми.

Та ночь стала началом новой прекрасной жизни. Полной безумного радужного веселья. Зак не помнил, сколько раз они обещали себе, что завтра все. Да это было и неважно.