Стандарты справедливого правосудия (международные и национальные практики)

Одно из этих дел — «Vozhigov v. Russia» (№ 5953/02, постановление от 26 апреля 2007). Заявитель был задержан по подозрению в совершении преступления. Он обратился к прокурору с просьбой назначить ему защитника и в своем запросе указал, что в качестве защитника хотел бы видеть одного из двух конкретных московских адвокатов или любого адвоката из местной коллегии. Следователь направил письма адвокатам в Москву. Один из них ответил, что не сможет принять участие в защите заявителя. Ответ от другого адвоката не был получен. В результате следователь назначил Вожигову адвоката из местной коллегии. Европейский суд признал необоснованной жалобу заявителя на то, что он не был обеспечен надлежащей защитой. Суд отметил, что выбор адвоката в целом соответствовал требованиям заявителя, так как в своем запросе он указал на возможность назначить адвоката из местной коллегии. Суд также подчеркнул, что назначенный адвокат принимал участие в процессуальных действиях, а сам заявитель не жаловался на качество его услуг и не требовал замены.

Допрос в отсутствие адвоката

В деле «Pavlenko v. Russia»» (№ 42371/02, постановление от 1 апреля 2010 года) задержанный в течение длительного времени не имел возможности уведомить об этом своих родных и, соответственно, через них пригласить адвоката для своей защиты. Следователь был уведомлен о желании Павленко воспользоваться помощью защитника и через три дня после задержания назначил ему адвоката. Павленко утверждал, что назначенный адвокат не оказывал помощи, а, напротив, действовал в интересах следствия. По этой причине Павленко отказался от его услуг и сообщил следователю, что воспользуется помощью адвоката, которого пригласит его мать. Тем не менее в течение следующего месяца назначенный следователем адвокат продолжал считаться его защитником. В этот период в отношении Павленко проводились как следственные действия, так и оперативные мероприятия («беседы»). Он признался в убийстве и ряде других преступлений. Павленко, по его словам, сделал признание в отсутствие эффективной помощи адвоката и в результате давления со стороны сотрудников правоохранительных органов.

В данном деле Европейский суд оценивал, насколько назначение адвоката обеспечило право заявителя хранить молчание и не давать показаний против себя самого. Суд отметил, что в течение месяца заявителя в ИВС каждый день посещали оперативные сотрудники правоохранительных органов и вели с ним «беседы». Государство-ответчик не представило убедительных объяснений по поводу причин и содержания этих «бесед». Суд отметил, что Павленко со всей очевидностью не заявлял отказа от помощи защитника во время таких бесед, однако они велись в отсутствие адвоката. Соответственно у Суда возникли серьезные подозрения в неподобающем характере этих оперативных мероприятий. В этой ситуации, угрожающей реализации прав заявителя, помощь, которая ему оказывалась назначенным защитником, ограничивалась подписанием протоколов следственных действий.

Постановление по делу «Pavlenko» обращает внимание и на некоторые специфические проблемы, связанные с ролью защитника по назначению на начальной стадии уголовного преследования. Во-первых, присутствие защитника не считается необходимым во время так называемых оперативных бесед, которые формально не относятся к следственным действиям, однако являются способом получения от подозреваемого или обвиняемого признаний или информации о преступлении. Во-вторых, назначенный адвокат может использоваться для создания видимости реализации права на защиту, несмотря на то что подозреваемый или обвиняемый выразил ему недоверие и желает самостоятельно выбрать себе адвоката и оплатить его услуги.

Границы ответственности государства за качество работы назначенного защитника

Суд также отметил, что сам подследственный выразил недоверие назначенному защитнику и сообщил об этом следователю. Однако следователь никаких мер не принял. Он не контролировал эффективность защиты, так как был заинтересован в упрощении расследования и стремился получить информацию от обвиняемого. Суд счел такую ситуацию грубейшим нарушением права на защиту, которое необратимым образом подорвало справедливость судебного разбирательства.