Станем сильнее

– Что же до Адрастеи и Оро, вождя Ноа Ка Ваи, то всё ещё очевиднее. Тебе стоит сделать так, чтобы выжило как можно больше наследников. К сожалению, в Водах это трудно: погибнет один, второй – тоже, ведь гнев одной из сторон не заставит себя ждать. Придётся заставить их выжить любой ценой, возможно, чем-то или кем-то пожертвовать. А Мира… Её можно заменить. В конце концов, у неё ещё молодые родители, способные произвести на свет ещё одну наследницу. Или они могут сами выступить наследниками.

Почему же всё так просто? И так сложно и жестоко одновременно? Я имею право лишь на практичный, циничный расчёт, мои чувства не значат ничего. Почему же я вынужден быть куклой в чужих руках? Почему я?

– Потому что Я выбрала тебя, – незамедлительно ответила Она, и я наконец-то увидел Её лицо. – Ты должен гордиться тем, что так близок к спасению мира. Чтобы подталкивать наследников к правильному пути, Проводник должен сам уметь выбирать.

Я внутренне выдохнул, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Она права. Нельзя позволять моему грешному сердцу совершать глупые выборы. Я не просто подаю плохой пример – я рискую погубить этим весь мир. Всё и всех, что мне дорого. В том числе Миру.

– Правильный выбор, Проводник. Правильный выбор.

Я опустел. Пускай моё пламенное сердце поведёт меня и заменит настоящее. Ведь так лучше для всех.

* * *

Ближайший риф – далеко не такой красивый, как Радужный – послужил нам приютом в эту неспокойную ночь. Рыболюди, поражённые искусным оружием противника, собирались в племенные кучки и помогали друг другу перевязывать раны. На их телах образовались рисунки, которые оставили искусные приёмы эдельгвирцев. Конечно же, ноа-ка-вайцы могут с ними соперничать лишь в рвении и свирепости.

Я расположилась на одном из колючих обрывов, под которыми открывался вид на мельтешащих рыболюдей. Отсюда хотя бы не так стыдно за их поражение. С другой стороны, стыд перед кое-кем другим был гораздо сильнее…

– Он тебя простит, не волнуйся, – приобняла меня Гили, подобравшись поближе. – Он же тебя… ну…

– Любит?.. – натянуто улыбнулась я.

После того, как жестоко я его остановила, я уже не была так уверена. Но Гили об этом знать не стоит.

– Спасибо, Гили, что ты сбежала оттуда. Хотя, признаться честно, думаю, тут тебе будет намного опаснее.

– Ну, когда твои друзья-рыбки попытались принести меня в жертву местным богам, я немного заволновалась, – отшутилась та. – Но ничего, я верила, что ты уговоришь их этого не делать.

Неунывающая Гили – как раз то, что мне нужно в трудное время. Я прижалась щекой к её макушке и вздохнула, сжимая в руке Копьё Коа.

– Эдельгвирцы… Они хотели истребить ноа-ка-вайцев, как животных, – скривилась я. – Неужели они совсем не видят в них таких же смертных, как они сами? Теснят их, убивают…

– О, Мира, тут всё сложнее, чем ты думаешь, – вздохнула Гили. – У них ведь тоже есть причины.

– Чтобы устраивать полное уничтожение чужого народа?

– Это не одностороннее желание.

Я это знала. Прекрасно понимала.

– Они совершали набеги на эдельгвирцев, – пояснила Гили. – Но мы не знаем наверняка. Честно говоря, меня даже это мало волнует: я за тебя волнуюсь.

– Ты права. Правду мы уже никогда не узнаем. Но я рада, что ты мне рассказала, что по ту сторону. Вот бы и Феникс это узнал…

Гили вдруг напряжённо согнулась.

– Ты уверена, что он изменит своё мнение? Что он тебя послушает?

– Конечно! – в запале возразила я. – Почему нет? Мы доверяем друг другу!

Вновь Гили задумалась. Она явно что-то недоговаривает. Мне ли не знать, как она выглядит, когда врёт.

– Гили, не надо больше пытаться меня оградить от Феникса! Я же говорила…

– Я была с ним, Мира. Я всё понимаю.

– Он беспокоился обо мне? – пролепетала я сорвавшимся голосом.

– Конечно. Он признался перед эдельгвирским императором, что собирается тебя спасти. И так признался, понимаешь…

Гили никогда не была хороша в объяснениях романтических чувств, поэтому начала жестикулировать, но я сразу поняла, что она хотела сказать.

– Тогда чего же ты меня отговариваешь? – в полной растерянности спросила я.

Гили тут же сложила руки. Грудь её тяжело поднялась и опустилась, и я начала раздражаться.

– Дело вовсе не в обещании, – покачала головой я. Гили вновь согнулась. – Гили. Признайся мне. Мы же подруги.

– Да… Я помню об этом, Мира, – пролепетала она. На этот раз её голос уже сорвался.

– Так если помнишь, почему же врёшь мне?! – воскликнула я и тут же пожалела об этом.

Гили всхлипнула и поднесла руку ко рту. Уши её прижались так, словно она не хотела меня больше слушать.

– Гили, извини, я не хотела… – обняла её я, но та перебила меня:

– Это ты меня извини… Я виновата перед тобой.

– В чём? Ты всё мне можешь рассказать.

– Не знаю, простишь ли ты мне это…

Я проглотила страх и не стала сомневаться в себе: Гили я никогда не обвиню. Она никогда не сделает то, что причинит мне настоящий вред.

– Скажи, Гили. Обещаю, я не разозлюсь.