Станичники

В августе 1917 года в Москве было созвано Государственное совещание. Перед ним прошёл Общеказачий съезд, от лица которого на Государственном совещании выступил Каледин. Заявил, что казачество стоит на общенациональной и государственной позиции. Что Россия должна быть единой. Требовал прекратить политические дрязги, пресечь сепаратистские тенденции.

Однако дни Временного правительства были уже сочтены. Дорвавшаяся до власти кучка заговорщиков, за полгода развалившая Россию, вызывала всеобщую ненависть. А возглавили взбаламученные массы другие заговорщики, куда более решительные и дееспособные, – большевики.

Когда в октябре они небольшими, но организованными силами стали захватывать Петроград, защищать Временное правительство оказалось некому. Для обороны Зимнего дворца собрались несколько рот юнкеров, рота женского батальона, без толку суетились правительственные чиновники.

Пришли и две сотни уральских казаков. С благоговением осмотрели личные покои царя и царевича, поглядели на окружающий бардак. Сказали: «Мы думали, что тут серьёзно, а оказалось – дети, бабы да жиды». И ушли прочь.

Впрочем, казачьи войска красных узурпаторов не признали. И стали самыми значительными центрами сопротивления. На Дон, Кубань, в Оренбуржье потекли патриоты-офицеры, началось формирование белой гвардии.

Терпеть такое положение большевики не намеревались. И на казачьи окраины были направлены войска.

Увы, в войсковых кругах (местных парламентах) верховодила интеллигенция – всё те же бывшие думцы, «общественники», кадеты, эсеры. И в казачьих войсках повторялось в меньших масштабах то же самое, что погубило Россию.

Круги утопали в межпартийной грызне, а власть атаманов всячески урезали во избежение «диктатуры». На Дону казачья «демократия» искала компромиссы с крестьянской, создала «паритетное правительство» – 7 человек от казаков и 7 от иногородних. И пошёл полный разброд. На Кубани обострилась рознь между черноморцами и линейцами. Узнав, что украинская Центральная Рада возрождает казачество, Кубанская Рада вознамерилась послать ей военную подмогу. Линейцы воспротивились, войско раскололось.

Войсковые правительства надеялись на могучую силу фронтовых полков. И действительно, они возвращались организованно, с оружием, артиллерией. Прорывались с боями через заслоны большевиков и самостийников, пытающихся их разоружить.

Но едва ступали на родную землю, весь порядок кончался. Фронтовые части тоже оказались заражены большевизмом и анархией. И уж тем более не желали вступать в братоубийство со своими, расходились по станицам.

Противостояли красным партизанские отряды в несколько сотен, а то и десятков человек. На Дону – полковника Чернецова, войскового старшины Семилетова, сотника Грекова, на Кубани – капитана Покровского. Даже при ничтожной численности одерживали победы.

Но силы были слишком неравны. На оставшиеся без защитников-мужчин станицы большевики натравили чеченцев и ингушей, вооружив их до зубов. Из Закавказья двинулись принявшие сторону большевиков части Кавказской армии. В портах высаживались «красные моряки». Большевиков активно поддержало неказацкое население. И они победили. Настало время расправы над побеждёнными.

КАК ВЫРЕЗАЛИ СТАНИЦЫ

Казакам, сохранившим нейтралитет, и даже многим из тех, кто поддержал красных, очень скоро пришлось пожалеть об этом. Казачьи войска были объявлены упразднёнными. Развернулся террор и бесчинства комиссаров и красногвардейцев. Расстреливали офицеров, семьи белых, часто просто богатых казаков, чтобы прибрать к рукам их имущество. Убивали священников.

Например, на Кубани священослужителей истребили в 22 станицах, отцу Ионнну Пригоровскому в пасхальную ночь прямо в церкви выкололи глаза, отрезали уши и нос, размозжили голову. Обращали алтари в отхожие места, упражнялись на стенах и иконах в хамском остроумии. У казаков отнимали землю, катились «реквизиции».

Хуже всех пришлось донцам. В течение 1918 года советские войска несколько раз предпринимали на Дон карательные экспедиции. Казаки их отражали, но большевики имели возможность бросать на Дон всё новые дивизии.

В январе 1919 года в Москве под председательством Свердлова состоялось совещание начальников политоделов фронтов, на котором были согласованы детали холокоста донского казачества.

Троцкий тогда говорил о казаках так: «Это своего рода зоологическая среда, и не более того. Стомиллионный русский пролетариат даже с точки зрения нравственности не имеет здесь права на какое-то великодушие. Очистительное пламя должно пройти по всему Дону, и на всех них навести страх и почти религиозный ужас. Казачество должно быть сожжено в пламени социальной революции».

Кстати, слово «холокост» как раз и означает на древнегреческом языке полное сожжение народа. Первый холокост начался не в Германии в 1934 году, а в России в 1919-м.

Член Донревкома Рейнгольд пояснял красным карателям суть партийных директив так: «Казаков надо истребить, просто уничтожить физически».