Станичники

Запрещалось само слово «казак», ношение формы, лампасов. Станицы переименовывались в волости, хутора – в села (Цимлянская была переименована в Свердловск, Константиновская – в город Розы Люксембург). Во главе станиц ставили комиссаров из немцев, евреев, латышей. Казаков облагали денежной контрибуцией. За неуплату – расстрел. В трёхдневный срок объявлялась сдача оружия, в том числе шашек, кинжалов. За несдачу – расстрел. Рыскали карательные отряды, отбирая подчистую продовольствие и скот, по сути обрекая людей на голодную смерть. Тут же покатились и расправы.

По хуторам разъезжали трибуналы, производя «выездные заседания» с расстрелами. Кое-где начали освобождать землю для крестьян-переселенцев. Казаков выгоняли в зимнюю степь. На смерть.

Свидетели писали: «Нет хутора и станицы, которые не считали бы свои жертвы красного террора десятками и сотнями. Дон онемел от ужаса.», «В день у нас расстреливали по 60-80 человек. Руководящим принципом было: «Чем больше вырежем, тем скорее утвердится советская власть на Дону».

Председатель Донбюро Сырцов доносил: «Расстрелянных в Вёшенском районе около 600 человек». В Константиновской «было расстреляно свыше 800 человек. Большинство расстрелянных старики. Не щадились и женщины».

В Морозовской комиссар Богуславский творил расправу лично. В его дворе впоследствии нашли 50 зарытых трупов не только застреленных, но и зарезанных казаков, казачек, детей, а за станицей ещё 150 трупов.

В Хопёрском округе «смертные приговоры сыпались пачками, причём часто расстреливались люди совершенно невинные: старики, старухи, дети, девушки.

Расстрелы производились часто днём на глазах у всей станицы по 30-40 человек сразу, причём осуждённых с издевательствами, с гиканьем и криками вели к месту расстрела.

На месте расстрела осуждённых раздевали догола, и всё это на глазах у жителей. Над женщинами, прикрывавшими руками свою наготу, издевались и запрещали это делать». В бесчинствах принимали участие и видные большевики.

Якир содержал собственный карательный отряд из 530 китайцев, уничтоживший более 8 тысяч человек.

Розалия Землячка (Залкинд) любила лично присутствовать при казнях.

Член РВС Сокольников (Гирш Бриллиант) требовал направлять казаков на каторжные работы и предписывал «немедленно приступить к постройке и оборудованию концентрационных лагерей».

А Сырцов телеграфировал в Вёшенскую: «Приготовьте этапные пункты для отправки на принудительные работы в Воронежскую губернию, Павловск и другие места всего мужского населения в возрасте от 18 до 55 лет включительно… За каждого сбежавшего расстреливать пятерых».

Шло демонстративное надругательство над самими устоями казачьей жизни. Казаки были верующими – большевики устроили в Вёшенском соборе публичное венчание 80-летнего священника с кобылой.

Казаки почитали стариков – в той же Вёшенской старику, уличившему комиссара во лжи, вырезали язык, прибили к подбородку и водили по станице, пока он не умер.

Казачки отличались высокой нравственностью – теперь их хватали «на забаву». Свидетель сообщал: «Много было насилия над женщинами. Были насилия над маленькими девочками, причём говорили, что нужно влить им крови коммунистов». Унижали казачек и перед расстрелом, заставляя обнажаться, хотя, казалось бы, кому нужны их заношенные рубахи?

Якир приказывал: «50-процентное уничтожение мужского населения. Никаких переговоров».

Впрочем, и главный красный людоед Ленин не собирался давать казакам реальных послаблений. Вот его телеграмма Сокольникову от 24.04.1919: «Если Вы абсолютно уверены, что нет сил для свирепой и беспощадной расправы, то телеграфируйте немедленно».

Приехав в Екатеринодар, Троцкий реализовал ещё один из своих чудовищных замыслов: каким бы невероятным это ни казалось, он начал эксперимент по «социализации» женщин. Составлялись списки семей офицеров, чиновников, купцов, богатых казаков, в которых девушки подлежали «социализации» (обобществлению).

Красноармейцам, чекистам в качестве поощрения выдавались удостоверения, скольких девушек предъявитель может «социализировать», то есть совокупиться с ними. Проводились даже облавы с отловом молодых девиц для этой цели.

Все монастыри по приказу Троцкого были превращены в «коммуны». Монахов не только истязали и убивали. Иногда, чтобы сделать себе праздник души, красные палачи взрывали церкви вместе со священнослужителями, как это было в монастыре Екатерино-Лебяженская пустынь.

В зачищенные от казаков станицы заселяли «революционных горцев».

А там, где зачистка не производилась, её осуществляли по ходу дела. Например, из Владикавказа, предназначенного для заселения ингушами, казаков выгнали из родных хат и под конвоем повели на север, мол, на переселение.

Но по пути красные каратели «упростили» себе проблему и набросились на беззащитные колонны, принялись их рубить и резать. Дорога на Беслан была завалена рассеченными на части трупами 35 тысяч казаков, казачек, детей и стариков.