Становление личности. Избранные труды

Если инстинкты никогда не меняются, как мы можем объяснить разницу между нашим буйным двухлеткой и Толстым? Фрейд предлагает два объяснения. Во-первых, взрослый (например, Толстой) требует нового объекта для сосредоточения либидо; для удовлетворения своей агрессии и своего жизнелюбия он теперь хочет других объектов. Но базовые инстинкты те же самые. Во-вторых, он способен к сублимации. Возможно, страстное стремление Толстого к простой жизни было просто «желанием с отторможенной целью». Вместо того, чтобы прямо желать комфорта материнского тела (эдипов комплекс), он маскирует это ныне бессознательное желание игрой в крестьянина, где мать-земля замещает его собственную мать.

Как и в случае с теорией Мак-Дугалла, нет доказательств ни того, что Фрейд действительно нашел базовый перечень коренных мотивов человека, ни того, что с ростом и развитием человека его коренные мотивы остаются неизменными. Когда мы сравниваем двухлетний возраст со зрелостью, это допущение выглядит крайне неправдоподобным.

Упомянутые нами три типа теории инстинктов утверждают, что (1) действиями всех людей управляют по существу одни и те же движущие силы, (2) они врождены, (3) они способны связываться с разными объектами и, следовательно, канализироваться (сосредоточивать либидо на объекте, замещаться, сублимироваться). Короче, у всех личностей мы обнаруживаем одни и те же коренные мотивы с рождения до смерти, а взрослая личность – это, фактически, смесь канализированных, неменяющихся мотивов. Эта логика не кажется нам адекватной ни для объяснения качественных различий между младенцем и взрослым (как, например, появляются мотивы социальной ответственности?), ни для объяснения исключительного разнообразия мотивов взрослых, уникальных у каждой конкретной личности [425] .

Теперь упомянем еще две теории, которые грубо могут быть отнесены к доктрине инстинктов.

Потребности. Многие психологи, желающие оперировать определенным перечнем фундаментальных человеческих побуждений, осторожно обходят проблему врожденности. Фактически они говорят: нас не должно заботить, являются ли базовые мотивы инстинктивными в строгом смысле, но они подобны инстинктам в том смысле, что они столь же фундаментальны и широко распространены. Давайте называть их желаниями, хотениями, стремлениями, эргами или потребностями . Последний термин оказывается предпочитаемым. Наиболее часто изучаются потребности в достижении, аффилиации, приобретении, агрессии, автономии, уважении, доминировании, заботе, сексе [426] .

У теорий этого типа есть много преимуществ. Они уклоняются от разрешения противоречия между природой и воспитанием, довольно расплывчато признавая роль научения. Они поощряют исследования одного мотива или комбинации мотивов [427] . Подобно системе Мак-Дугалла, эти теории предусматривают развитие потребностей в чувства, таким образом связывая вместе мотивацию и формирующуюся структуру личности [428] . Потребности могут также рассматриваться с фрейдистской точки зрения в качестве вытесненных, замещенных, сосредоточенных на объекте и сублимированных. При этом, однако, используется гораздо больше базовых мотивов, чем у Фрейда, и уделяется больше внимания осознанным потребностям.

Но доктрина потребностей (как и предыдущие теории) фактически говорит: желаемые объекты могут меняться от человека к человеку, базовые виды желаний – нет. Люди хотят разного, но есть только несколько причин, по которым они этого хотят. Например, два человека могут испытывать сильную потребность в подчинении; один – из-за того, что он сексуальный мазохист, другой – из-за того, что он хорошо дисциплинированный монах. Выбранные этими двумя людьми жизненные направления настолько различны, что кажется в высшей степени искусственным одинаково оценивать их по параметру «подчинение». Теория потребностей, как и теория инстинктов, оказывается слишком абстрактной, слишком бесплотной и деперсонализированной, чтобы представлять текущую мотивацию реальных индивидов [429] . Мы предпочитаем теорию, которая будет изображать актуальные мотивационные системы сексуального мазохиста и хорошо дисциплинированного монаха без спекулятивного выведения двух столь разных систем из одного отдаленного (и недоказанного) общего источника – «подчинения».