Становление личности. Избранные труды

Остается нерешенным вопрос, есть ли согласие между разными факторными исследованиями. Они используют разные виды тестов, разные начальные измерения, иногда разные статистические процедуры. Даймонд считает, что частичное согласие существует. Вновь и вновь появляются определенные факторы, которые, хотя и по-разному называются, но указывают на существование таких измерений, как аффилиативность (дружелюбие, общительность), агрессивность (доминантность или власть), робость (депрессивность) и здоровье, или зрелость (противоположность невротизму) [536] . С другой стороны, мы находим и критиков, утверждающих, что между представителями факторного анализа мало согласия [537] .

Радикальное приложение факторного анализа ко всей сфере значений осуществили Осгуд и Суси [538] . Процедура в этом случае заключалась в приложении 50 оценочных шкал с 7 градациями в каждой к 20 существительным. Так, вас попросили бы оценить (по 7 градациям), насколько « сильным » или « слабым », « хорошим » или « плохим », « влажным » или « сухим », на ваш взгляд, является «торнадо» (а также «отец» и даже «леди»). Задание может показаться бессмысленным, но результаты проявляются. В общем, все эти оценки сводятся к трем главным факторам. Они являются, в некотором смысле, «суперконцептами», так как охватывают в общем все 50 концептов, использовавшихся при оценке. Это факторы (или суперконцепты) оценки, силы и активности . Если этот вид анализа будет расширен или получит подтверждение, он может пролить свет на базовые способы, которыми воспринимается и оценивается личность. Таким образом, по отдельным результатам этого эксперимента мы можем рискнуть предположить, что, используя тысячи прилагательных для описания людей, мы склонны в основном видеть их в понятиях оценки (суждения о характере), в понятиях силы и в понятиях активности .

Эти различные примеры достаточно хорошо показывают замысел и пользу факторных единиц – немногочисленных статистических сплавов, способных объяснить матрицу корреляций.

Самое лучшее применение факторного анализа в исследовании личности – это его использование в некоторой хорошо определенной ограниченной области (более ограниченной по масштабам, чем обычно). В качестве примера приведем предпринятое Харшем изучение «способности раздражать». Один человек сообщает, что терпеть не может гнусавящих людей, для него невыносимы перхоть, кривые зубы, непристойности и агрессивность продавцов. Другие люди указывают другие паттерны отвращения. Изучив сотни утверждений, оцененных сотнями людей, Харш обнаружил, что эти «раздражения» группируются вокруг четырех основных стержней: (1) непорядок во внешности, (2) нарушения обычаев и морали, (3) нападки на эго человека и (4) мелкие неприятности [539] .

Защитники факторного анализа считают, что этот метод в конце концов может привести нас к открытию ряда действительно фундаментальных (или «первичных») качеств человеческой природы, соответствующих, так сказать, периодической системе элементов в химии. Если обнаружат базовые элементы такого порядка, то мы сможем изобрести тесты для измерения положения каждого человека по каждому существенному фактору.

Но нужно выразить серьезную неудовлетворенность по поводу всей концепции «фактора». Ее допущения оказываются далеки от реальности.

1. Во-первых, разумно ли допускать, что все люди действительно обладают одним и тем же базовым складом личности? Должны ли быть одними и теми же единицы организации всех жизней? Должны ли быть идентичными факторы, если не считать их разного веса? В лучшем случае, фактор – составная фотография, не похожая ни на какого отдельного индивида.

2. Эти статистические единицы отдалены от индивидуального организма. Баллы по многим тестам большой популяции людей положены в статистическую дробилку, и смесь столь совершенна, что в результате получается связь факторов, в которой каждый органический индивид утрачивает свою идентичность. Его диспозиции смешаны с диспозициями всех остальных. Извлеченные таким образом факторы редко походят на диспозиции, обнаруженные клиническими методами при интенсивном изучении индивида. Нет каких бы то ни было доказательств того, что факторные единицы соответствуют «первоначальным чертам», то есть генетическому составу человеческой природы, как то утверждают некоторые энтузиасты.

3. Серьезные трудности возникают при назывании факторов. Когда они в конце концов названы, мы обнаруживаем, что имя в значительной степени произвольно. Многие исследователи предпочитают обозначать факторы буквами, такими как w, p, c, m и т. д., как будто они боятся произнести названия этих факторов вслух. Спокойнее защищать абстрактный символ, чем смело отстаивать такие единицы как воля, настойчивость, кооперативность, маскулинность. Иногда результирующий фактор просто не может быть назван. Один факторный кластер содержал следующую смесь: точность пространственного различения и красота, совмещенные с влечением, но имеющие некоторые негативные отношения с эмпатией и с пространственными способностями. Можно ли извлечь из этого какой-нибудь разумный психологический смысл? Глядя на ингредиенты почти любого изолированного фактора, мы часто не можем найти никакого простого английского слова, которое можно было бы точно применить к этому продукту.

Пусть читатель спросит себя, указывают ли следующие ответы на присутствие единой общей черты, их вызывающей:

Считаете ли вы, что должны избегать волнующих ситуаций, потому что они слишком вас утомляют? – Да .

Считаете ли вы так называемое прогрессивное воспитание менее здоровым, чем старую пословицу «Жалеть розги – портить ребенка»? – Да .

В целом получаете ли вы больше удовольствия от компании книг или от компании людей? – Людей .

Боитесь ли вы некоторых животных, будучи не в состоянии контролировать этот страх? – Да.

На самом деле, это группа ингредиентов одного утвержденного фактора, названного «Склонность к вине против уверенности» [540] . Ни сцепление этих ответов друг с другом, ни релевантность любого из них названию данного фактора не очевидны. Статистически составленные единицы часто содержат такую неясность.

4. Мы уже говорили о том, что факторный анализ не может дать ничего, что не было бы туда изначально заложено. Расширяя это утверждение, мы можем сказать, что метод наследует все ошибки предшествующих измерений и корреляций, на которых он базируется, неадекватные выборки людей, ненадежность и невалидность использованных тестов, узость батареи измерений, экспериментальные ошибки и предубеждения.

В процедуры факторного анализа вносились разные изменения, призванные преодолеть эти критические замечания (особенно второе). Традиционная процедура факторного анализа называется R -методом. Недавно исследователи ввели q -, p -, o – и другие варианты методик [541] . Эти варианты если и преодолевают предложенную здесь базовую критику, то только в слабой степени.

Резюме

Любая наука занимается поиском элементов, из которых состоит ее предмет. Психологи прилежно искали элементы, составляющие психическую жизнь, но так и не достигли согласия относительно их количества или природы. Одна из причин состоит в том, что одни психологи интересуются детальным (молекулярным) поведением, другие (особенно изучающие личность) интересуются более широкими (молярными) поведенческими тенденциями. Были предложены единицы многих разных видов, такие как условные рефлексы и потребности, гуморальные элементы и чувства, способности и факторы.

В англо-американской психологии особенно выделяются два современных подхода. Они предпочитают соответственно точки зрения S – R -теории и статистическую. Единица, поддерживаемая S – R -подходом, – это конкретная привычка . Любимая статистическая единица – фактор . Оба предложения страдают серьезными ограничениями, наиболее очевидное из которых – отдаленность от структуры человеческой жизни, как мы ее обычно наблюдаем.

S – R -подход испытывает сложности в объяснении более сложных структур, которые обеспечивает иерархическая организация нервной системы. Теория связи через «идентичные элементы» неубедительна. Факторный анализ испытывает сложности в представлении жизни конкретного индивида: его единицы извлечены из смешения реакций громадного числа людей по громадному количеству параметров. Метод полезен для определенных ограниченных целей (таких, как выяснение того, является ли гипотетическая общая черта – скажем, «способность раздражать» или интроверсия, – на самом деле «унитарной» или состоит из отдельных факторов).

Пока наш поиск базовых компонентов личности кажется не слишком обнадеживающим. Однако мы конструктивно предположили, что концепция эквивалентности стимулов и эквивалентности ответов подготавливает путь для понимания организации личности. Для индивида очень многие ситуации, в которых он оказывается, функционально эквивалентны («сходны» для него), и очень многие отдельные виды поступков функционально эквивалентны по своим намерениям и результатам (то есть по своему «смыслу» для него).

Именно эта концепция эквивалентности лежит в основе теории черт, представленной в двух следующих главах.