Становление спецслужб советского государства. 1917–1941 гг.

Поезд сбавил ход, по сторонам потянулись станционные постройки, справа возникла железнодорожная платформа Ленинградского вокзала. Павел, не дожидаясь полной остановки вагона, ринулся на выход, протиснулся вперед, выскочил из тамбура, сделал несколько шагов и замер. Он не замечал начальников Пассова и Шпигельглаза. Отдавая должное подвигу своего подчиненного, они отложили все дела в сторону и, сияя улыбками, спешили ему навстречу. Но Павел видел только ее — Эмму.

Она будто возникла из пьянящего голову воздуха, бесконечного неба и ярких солнечных лучей. Летящей походкой она спешила к нему навстречу. Под легким дуновением ветерка простенькое ситцевое платьице, плотно облегавшее точеную фигуру, подчеркивало ее достоинства. Волнистая прядь золотистого оттенка волос озорно ниспадала на высокий лоб. В небесной голубизны глазах плескалась безудержная радость. В этот счастливый, сладостный миг Павел не чувствовал под собой земли и не видел никого, кроме нее. Легкое, подобно дуновению ветерка прикосновение губ Эммы к щеке опалило его жаром. Пришел он в себя, когда вместе с женой, Шпигельглазом занял место в машине Пассова.

В тот день Судоплатовы были предоставлены самим себе, а на следующий Шпигельглаз и Пассов в кабинете на Лубянке заслушали доклад Павла не только по результатам выполнения задания в отношении Коновальца, а и о состоянии работы резидентур, руководимых Волльвебером и Эйтингоном. Блеск в их глаза и короткие одобрительные реплики говорили сами за себя — его работа была признана блестящей. Окончательную оценку он услышал от недавно назначенного на должность первого заместителя наркома НКВД СССР Лаврентия Берии. Это была их первая встреча.

На нее Павел шел со смешанным чувством тревоги и любопытства. Назначение 22 августа 1938 года Берии, в прошлом первого секретаря Закавказского крайкома ВКП(б) первого секретаря Тбилисского горкома КП(б) Грузии на должность первого заместителя наркома НКВД СССР — начальника ГУГБ НКВД СССР для большинства руководителей и сотрудников центрального аппарата наркомата стало полной неожиданностью.

Его назначению предшествовал ряд зловещих событий, произошедших в стенах Лубянки. Одним из них стала внезапная смерть начальника 7‐го отдела (разведка) ГУГБ НКВД СССР комиссара госбезопасности 2‐го ранга Абрама Слуцкого, якобы скончавшегося от «сердечной недостаточности». Произошло это 17 февраля 1938 года в кабинете первого заместителя наркома НКВД СССР — начальника ГУГБ НКВД СССР командарма 1‐го ранга Михаила Фриновского.

Появившиеся было слухи о насильственной смерти Слуцкого развеял траурный некролог, опубликованный в центральном печатном органе ВКП(б), газете «Правда». В нем сообщалось:

«17 февраля с.г. умер на боевом посту один из видных солдат нашей партии орденоносец-чекист, начальник отдела ГУГБ НКВД, комиссар госбезопасности второго ранга товарищ Слуцкий Абрам Аронович, — говорилось в некрологе. — Имя его знали во всех концах необъятной Родины. Враги боялись этого имени…

…До последней минуты своей жизни он беспощадно боролся со злыми врагами нашей Родины.

Образ Абрама Слуцкого, верного сталинца, навсегда останется в памяти товарищей, знавших его…»

Слуцкий был похоронен со всеми воинскими почестями в Москве на Новодевичьем кладбище.

Прошло немного времени, и слухи о его насильственной смерти нашли подтверждение. Гром грянул на Лубянке 8 сентября 1938 года. В тот день был арестован Фриновский. На нем аресты не закончились, ряд соседних с ним кабинетов также опустел. Все это вместе взятое, как полагали некоторые хорошо осведомленные в аппаратных играх долгожители с Лубянки, расчищало дорогу для Берии к креслу наркома. К тому времени оно закачалось и под самим Ежовым. Зачистив политическое поле от оппонентов Сталина и уничтожив фальсификатор различных «антисоветских заговоров» из числа чекистов, он стал не нужен и потому был обречен. Его все реже приглашали в Кремль, последняя встреча со Сталиным состоялась 23 ноября 1938 года. С нее на Лубянку Ежов возвратился мрачнее тучи. Незадолго до нее Сталин провел конфиденциальную беседу с Берией, о чем они говорили, так и осталось тайной.

Тем временем маховик очередного «антисоветского заговора», во главе которого на этот раз стояли Фриновский, комиссар госбезопасности 1‐го ранга Леонид (Генрих) Заковский (Штубис. — Примеч. авт.) и врид начальника 2‐го спецотдела (оперативная техника) НКВД СССР майор госбезопасности Михаил Алехин (Смоляров. — Примеч. авт.), набирал обороты. Не выдержав изощренных пыток, они заговорили и начали давать показания.