Становление спецслужб советского государства. 1917–1941 гг.

«…Благодаря исключительной энергии, четкости и оперативному руководству и непосредственному участию в практической работе со стороны т. Леплевского были ликвидированы крупные контрреволюционные организации».

Спустя шесть лет Леплевский и Балицкий, стравленные Сталиным и Ежовым, терзали друг друга, как пауки в банке. Но тогда, в начале 30‐х годов Украина и они «гремели» в НКВД СССР своими результатами в борьбе с контрреволюцией. И этот гром услышали в Кремле.

Первым взяли в Москву Леплевского. Вслед за ним 17 августа 1931 года в центральный аппарат ОГПУ СССР отправился Люшков. За короткий срок он вырос до заместителя начальника одного из ведущих отделов — Секретно-политического отдела (СПО) Главного управления госбезопасности (ГУГБ) НКВД СССР, занимавшегося оперативной разработкой политической внутрипартийной оппозиции. За пять лет совместной работы с начальником отдела Георгием Молчановым, игравшим одну из ключевых ролей в планах Сталина по ликвидации оппозиционеров, у Люшкова сложились с ним приятельские отношения. Впоследствии эта близость с Молчановым и Леплевским сыграла роковую роль в его судьбе, а пока он шел в гору. 29 ноября 1935 года Люшкову было присвоено генеральское звание «комиссар госбезопасности 3‐го ранга». Он стал одним из самых молодых генералов в наркомате, и перед ним открывались захватывающие дух перспективы.

Люшкова принял сам Вождь. Прием у Сталина занял чуть больше девяти минут. Рядом с земным богом Люшков не замечал времени, оно будто остановило свой бег. Он ловил каждое слово, каждый его жест и старался отвечать на вопросы лаконично, с глубоким знанием дела. Это понравилось Вождю. В его тоне зазвучали теплые нотки. Он уже не просто наставлял молодого руководителя одного из важнейших управлений Наркомата внутренних дел, а по-житейски советовал и рекомендовал. Что вызвало у Люшкова необыкновенный духовный подъем, в те минуты он готов был не раздумывая отдать за Вождя свою жизнь и свернуть горы. Ему казалось, что он соприкоснулся с чем-то сокровенным и недоступным для обыкновенного смертного.

В приемную Люшков вышел сам не свой и от счастья находился на седьмом небе. Он не чувствовал под собой ног и смутно помнил, как вместе с наркомом Генрихом Ягодой спустился к машине и занял в ней место. В себя Люшков пришел, когда они приехали на Лубянку и поднялись в кабинет Ягоды. Тот тоже был доволен, его протеже не только не подкачал, а и произвел самое благоприятное впечатление на Вождя. Лишним подтверждением тому служил его личный подарок Люшкову — часы с дарственной надписью. Ягода поднял рюмку за хорошее начало в новой должности и в завершение разговора предоставил Люшкову краткосрочный отпуск.

До конца Люшков его не отгулял. 28 августа 1936 года он вынужден был прервать отпуск, чтобы выехать в Ростов-на-Дону и вступить в должность начальника УНКВД громадного Азово-Черноморского края, площадь которого занимала территорию от Дона до Черного моря. По прибытии к месту службы он первым делом заехал в представительство НКВД СССР на Северном Кавказе и представился Евдокимову. Тот был сама любезность: пел ему дифирамбы и обещал всяческое содействие в становлении на новом месте службы. И тому были причины, нарком Ягода, направляя Люшкова в Ростов, преследовал личную цель — ослабить позиции своего возможного соперника — полпреда НКВД СССР на Северном Кавказе Евдокимова. Но этот его ход уже ничего не решал, Сталин раскладывал новый кадровый пасьянс. 26 сентября 1936 года Ягоду освободили от должности и назначили наркомом связи, а его место занял не чекист, а партийный выдвиженец Сталина Николай Ежов.

Новый нарком не только не потопил Люшкова, но и оставил на плаву, поручив ему убрать секретаря крайкома Бориса Шеболдаева и зачистить местные партийные организации, «засоренные троцкистским и оппортунистическим элементом». И здесь Люшкову волей-неволей пришлось вступить в борьбу с Евдокимовым. Тот всячески выгораживал Шеболдаева, с которым поддерживал приятельские отношения. Но не выполнить приказ наркома Люшков не мог и потому вынужден был всячески изощряться. К Шеболдаеву он решил подобраться со стороны и начал плести плотную осведомительскую сеть вокруг его заместителей Белобородова и Глебова. Осведомители ловили каждое неосторожно оброненное ими слово в адрес Сталина и критические высказывания в отношении «генеральной линии партии».

Сын портного Люшков знал, как «шить» политические дела, и к ноябрю 1936 года «троцкисты-зиновьевцы Белобородов и Глебов» безнадежно запутались в паутине доносов. Оказавшись в тюремных камерах, они, не выдержав пыток и истязаний, оклеветали себя и своих сослуживцев. Вслед за ними в тюрьму УНКВД отправилось свыше двухсот человек руководящего партийно-хозяйственного актива Азово-Черноморского края.