Станция «Гермес»

      Дорожка перед входом в библиотеку оказалась чисто выметена, а вокруг устроен цветник, заботливо огражденный белеными половинками кирпича. Антон подозревал, что библиотеки сейчас вышли из моды и подрастеряли былую славу, но, как любому читающему человеку, ему было отрадно видеть, что очаг культуры поддерживается в рабочем состоянии.

      Надежда повернулась к нему:

      — Лучше, если говорить буду я. Но если спросят, отвечайте кратко, без подробностей. О подробностях я позабочусь.

      В библиотеке, как и полагается респектабельному хранилищу знаний, было тихо. Единственное, что смутило Антона, так это неожиданные здесь запахи сдобы, солений, копченых колбас и прочей вкусной и здоровой пищи. Дразнящие ароматы бродили между книжными стеллажами и стойками «Книжные новинки» и «Библиотечка родного края», некстати напомнив о том, что вот уже вторые сутки в его желудок не попадало ничего существенней печенья и колы.

      Отдельный стол был уставлен кастрюлками и судочками с разнообразной снедью. Высилась горкой сваренная в мундире растрескавшаяся картошка. Свернутая кольцами, румянилась толстая домашняя колбаса. Пронзительный острый дух шел от миски с соленьями, где среди пупырчатых огурцов и сочащихся соком помидоров желтели дольки чеснока и горели огнем стручки красного перца.

      С портрета на стене чернокудрый Гоголь иронически поглядывал на это деревенское изобилие, мило улыбаясь улыбкой Джоконды. Лев Толстой с раздвоенной бородой выглядел потрясенным, словно говоря — ну вы и нашли где жрать! И только писатель Чехов казался бесстрастным, высокомерно поблескивая стеклышком пенсне.

      За столом расположилась крупная женщина, в лице которой было что-то бульдожье. Женщина меланхолически поедала холодец, доставая его ложкой из банки. На голове у библиотекарши высился шиньон необычной формы и размера, напоминающий свернувшуюся в позу лотоса гигантскую выхухоль.

      — Сама, значит, пришла, — мрачно произнесла выхухоль.

      — Ага, Зинаида Михайловна, — отозвалась Надежда. В голосе ее зазвучали подобострастные нотки.

      — Вот и славно. Выводы, значит, сделала.

      — Сделала, Зинаида Михайловна, — покорно сказала та.

      — А ты мне перечила, — библиотекарша торжествующе погрозила ложкой. — А я говорила, что тонкое растягивается и не рвется. А уксуса там не слышно!

      — Вовсе не слышно.

      — То-то же. Главное, основу намазала кислым?

      — Ага. Получилось, как вы сказали.

      Антон вертел головой, переводя взгляд с одной участницы разговора на другую, безуспешно пытаясь вникнуть в смысл. Это напоминало зашифрованный диалог между придворной фрейлиной и особой королевского звания о династических секретах, которые простым смертным знать не полагалось.

      — Вот оно как. Тетка Зинка права оказалась, — удовлетворенно сказала женщина. Лицо ее разгладилось и подобрело на глазах. — Это что за кавалер с тобой?

      — Это Антон, покупатель дома, где Феликс с отцом жили.

      — Графского дома? — она прищурилась. — Слышала-слышала. Ай-яй-яй, что творится.

      Выхухоль на голове у библиотекарши сочувственно закачался.

      — Ну он бы хоть с соседями поговорил, прежде чем деньги за дом выбрасывать.

      — Он не догадался, голову ему задурили, это же мошенники.

      — Деньги-то, поди, все пропали?

      — Полиция ищет.

      — Ну, эти найдут. Щас. Много денег-то? — как бы невзначай спросила тетка.

      — Много, Зинаида Михайловна. Все сбережения пропали, все что трудом накоплено.

      Пока шли эти интригующие переговоры, Антон узнал некоторые подробности из своей жизни, о которых он не догадывался, но которые, тем не менее, выставляли его в положительном свете. Он стоял как истукан, не пытаясь принимать участие, а только изредка кивая для убедительности. Теперь он начал смутно догадываться, почему Надежда попросила предоставить ей вести разговор.

      — Пусть кавалер не стоит столбом, а возьмет пирожок, — смягчилась тетка.

      — Берите, — прошептала Надежда. Антон поблагодарил и взял пирожок.

      — Жить-то есть где? — поинтересовалась библиотекарша.

      — Пока в графском доме поживет.

      — В чужом-то доме?

      — Полиция разрешила на время следствия, все равно ведь стоит пустой.

      — Хорошенькое дело, — удивилась та. — Разрешили. Да кто они такие?

      Тяжелый оценивающий взгляд прошелся по Антону сверху вниз.

      — Ладно, — она вздохнула. — Живи пока. Считай, что я добро дала. Только учти, тут тебе не город. У нас в деревне жизнь особенная. Тут каждый на виду, как в бане.

      Антон осторожно кивнул, показывая, что урок усвоен.

      — С кем попало не водись, — предупредила библиотекарша. — На пляже много болтается дачников, тунеядцев, пьянчуг всяких. Сначала в шахматы играют, потом в карты, потом проигравший за самогоном бежит. Дорожка это скользкая. Не успеешь оглянуться, а они уже голые по деревне скачут.

      — Не может быть… — пробормотал он. — Я-то надеялся, что здесь, в деревне, э-э-э… место образцовой культуры и быта.

      — Напрасно надеялся. У нас хоть и деревня, но хулиганья хватает. Всякой твари по паре — и алкоголики, и туристы, и уголовники всех мастей. На хуторах картежные дома устроены, туда местная шпана стекается со всего района.

      — Я слышал, тут и сектанты есть…