Станция «Гермес»

      — Разумеется, это копии, — предупредил он. — Оригиналы хранятся в моей банковской ячейке в Цюрихе. Это настолько ценные документы, что я не могу рисковать!

      Антон и Надежда молчали, разглядывая бумаги с пышными колонтитулами, гербами и вычурными сигнатурами.

      Иностранец смотрел на них торжествующе. Похоже, эти мгновения доставляли ему огромное удовлетворение.

      — Я вынужден начать издалека, — сказал он. — Дело в том, что мой предок, влиятельнейший и могущественный Гермес Уиллис, его сиятельство граф Велесов, обладавший многомиллионным состоянием, бесчисленными земельными и лесными угодьями, десятками фабрик и заводов, на которых работали тысячи работников — имел одну, но пагубную страсть. Этой страстью был зеленый карточный стол.

      Он сделал трагическое лицо.

      — Граф много играл, и имел репутацию отчаянного, дерзкого игрока. За вечер он мог выиграть или проиграть сотни тысяч. Он был умен и талантлив, и в карточном мастерстве мало кто мог с ним сравниться. Он разъезжал по всему миру и везде играл — в Ницце, Париже, Баден-Бадене, а его соперниками были сильные мира сего — финансовые магнаты и наследники престолов. Ему часто везло, но временами удача ему изменяла, пробивая чувствительные бреши в его состоянии, которое по тем временам считалось фантастическим! Эта страсть так захватила его, что к шестидесяти годам он совершенно потерял контроль над собой и однажды проиграл целый миллион. В то время за эти деньги можно было купить небольшой город. В конце концов обеспокоенная семья убедила его отправиться в Швейцарию, чтобы пройти годичный курс лечения животным магнетизмом. К сожалению, никакого успеха эта попытка не принесла. На следующий день после возвращения в Петербург он проиграл два доходных дома на Литейном проспекте. После этого случая семья приняла решение убедить графа передать имущество в доверительное управление… Прошу убедиться!

      Патрик Уиллис протянул одну из бумаг Надежде.

      — В 1899 году граф Велесов передал управление всем своим капиталом, промышленными предприятиями и земельными угодьями в американский трастовый фонд.

      — Что значит передал? Подарил, что ли?

      — Это значит, что фонд обязуется управлять имуществом графа Велесова, но доход от имущества поступает в распоряжение бенефициаров, то есть графа и его законных наследников, — с очевидным удовольствием пояснил он. — Но дело в том, что имущество передавалось в траст не навсегда, а на определенный срок — ровно на сто лет. Соответственно, через сто лет все состояние Велесовых должно перейти к ближайшему наследнику.

      Он с торжеством глянул на них.

      — И вы наверняка догадались, что конечным наследником и бенефициаром оказался… ваш покорный слуга!

      Нахмурившись, Надежда листала бумаги.

      — Здесь лишь малая часть самых важных документов, из тех, что содержались в депозитарии фонда. — предупредил наследник. — Остальное хранится у меня дома, это тысячи бумаг, описи имущества, карты поместий и хозяйственных помещений, схемы производств, складов, техники, рабочих — десятки амбарных книг и документов. Кстати говоря, я привез с собой и документы на этот дом — единственное сохранившееся здание из усадебного комплекса графов Велесовых, выстроенное для управляющего Потапа Ивановича Чурилова. Дом сложен в 1892 году из знаменитого желтого мелогорского кирпича, выделанного на принадлежащем Велесовым корпичном заводе. Мой прапрадед передал усадьбу во временное пользование своему управляющему после женитьбы того на Лизе Велесовой, дочери и законной наследнице, которая приходится мне двоюродной прабабкой.

      Вывалив эту кучу сведений, он с безмятежной улыбкой глянул на Надежду, словно приглашая ее разделить с ним радость воспоминаний.

      — В то время это был немножко скандал, мезальянс, как принято говорить. Молодой Чурилов — сын доктора Чурилова, близкого друга графа, известного ученого, но родом из крестьян, мужиков… Ему повезло, что в моей семье придерживались либеральных взглядов, приняли как родного и его, и его детей.

      Понемногу тон иностранца приобретал хвастливые нотки, и Антон почувствовал раздражение. Поразительно нудный тип. Надежда же слушала внимательно, не перебивая, лишь изредка нервно смахивая прядь со лба. Когда Патрик замолчал, она взглянула на Антона, и ему показалось, что в глазах ее мелькнула смешинка.

      — То есть вы претендуете на имущество своих предков? Хотите вернуть родовые земли? — уточнила она.

      — Разумеется!

      — И вы серьезно считаете, что эти бумаги дают вам право на чье-либо имущество? Вы хоть с юристом советовались?

      — Позвольте! — вскричал иностранец. — Вот завещание, — он раскрыл одну из папок с золотым тиснением. — Прошу убедиться, это копия настоящего документа 1899 года, с автографом самого графа, выполнен на английском и русском языках, в превосходном состоянии.

      Он принялся читать: