Станция «Гермес»

      Проехали по главной улице, мимо сельсовета, мимо крашеной серебрянкой статуи — кого именно, Антон не разобрал. Марина показывала рукой — вот остановка, вот магазин. Дом на продажу находился в самом конце улицы Первомайской, где заканчивались электрические столбы, асфальт и прочие приметы цивилизации. В довершение всего, дом оказался под номером тринадцать. Суеверным Антон не был, но его смутило другое.

      — Здесь что, тупик?

      Марина пожала плечами.

      — Просто деревня закончилась. Дальше пешком до речки минут пять.

      Дом в тупике. Однако, не слишком жизнерадостная метафора. Хотя с другой стороны, это можно расценить иначе. Жить в удалении от шумных и грязных человеческих муравейников, слиться с природой — это, в какой-то степени, даже роскошь.

      Он заглушил двигатель. Непривычная тишина резала ухо. Участок густо порос травой и лопухами, из-за которых едва был заметен редкий штакетник забора.

      Он побаивался, что его ожидания будут обмануты. Или дом не приглянется, или, хуже того, подсунут ему какие-нибудь развалины, ветхую мазанку. Но когда дом неожиданно вырос перед ним, он застыл в молчании, не замечая вонзившиеся в него жала местных комаров.

      С мощными стенами из желтого кирпича, с выступающей четырехскатной крышей, этот дом отличался от типичных строений, которые он видел на главной улице, обшитых вагонкой или отделанных штукатуркой «под шубу». Антон не разбирался в архитектуре, но для него было ясно с первого взгляда, что строение обладает собственным стилем. Особенно необычным ему показался высокий, поросший мхом цоколь, на полметра выступающий от стены и опоясывающий дом наподобие галереи. Подобно столетней секвойе, дом врос в землю корнями и закрепился тут на века, как могильный камень.

      А между тем из травы восставали все новые полчища комаров, угрожающе гудящих, как вертолеты над джунглями. Следом за комарами из буйных трав откуда-то вынырнула бабушка в цветастом платке. Опершись на клюку, бабка с любопытством таращилась на Антона из-под толстых стекол очков.

      — Это Матвеевна, она тут рядом живет, — сказала девушка. — Матвеевна, слышьте, я вам соседа привела.

      Он торопливо поздоровался.

      — Ну, в добрый час, — закряхтела бабка, перекрестившись ладонью. — А то стоит дом, без хозяина, негоже это. Живите сто лет… А как молочка свежего захочется — так пожалуйте к нам. Кажный день коровку доим, Буренку нашу. И недорого возьмем…

      — У Матвеевны этого добра полно, — согласилась его спутница. — Если попросите, она вам и даром нальет. Самогон, кстати, тоже есть, местные его из ботвы гонят. Только с ним осторожней, прошибает будь здоров.

      Они прошли к деревянному крыльцу, обвитому хмелем. Здесь комариная стая испарилась, лишь пара самых отчаянных кровососов продолжали нарезать круги, угрожающе попискивая.

      — А воздух тут прямо целебный! — напутствовала их соседка.

      Непроизвольно Антон сделал глубокий вдох. Целебный или нет, но необычно свежий, с ароматными травяными нотками, местный воздух разительно отличался от той смеси азота с автомобильными выхлопами, которой люди дышат в городах.

      Дверь выглядела под стать дому — массивная, из темных от времени досок, с архаической замочной накладкой в форме сердечка.

      — Это же практически крепость! — вырвалось у него. — В таком доме можно осаду держать!

      — Нет, не годится, — нахмурилась Марина. — Место открытое, менты окружат и все, туши свет.

      Ага, а вот и он, незамысловатый сельский юмор. Девушка, видимо, хотела пошутить, но из-за неизбежной культурной дистанции между городом и деревней шутка пролетела мимо. Понемногу Антон начинал догадываться, что его представления о деревенских простушках сильно устарели.

      — Ключей в доме нету, — продолжила Марина, толкая дверь ногой, — но это ничего. В деревне многие открытыми хаты держат. А если надо запереться, так внутри есть засов.

      С порога они оказались в прихожей, которая вмещала шкафчик с кастрюлями и посудой, газовую плитку на две конфорки, оцинкованный тазик и другие предметы быта, включая велосипед без заднего колеса. Видимо, это помещение служило кухней, она же кладовая, она же постирочная и так далее. Весь этот хозблок отделялся от жилой части дома полиэтиленовой занавеской. В центре дома Антон обнаружил огромную кафельную печь, а вокруг печи хаотическим образом были размещены диван, письменный стол, бельевой шкаф, трюмо, сервант с парадной посудой, еще какие-то тумбочки и сундуки неизвестного назначения.

      Было ощущение, что кто-то нечаянно раскидал разнообразные предметы мебели и не взял за труд расставить их так, чтобы было и красиво, и удобно пользоваться. И хотя каждый стул тут казался не на своем месте, за интерьером явно кто-то ухаживал. Все поверхности были протерты и избавлены от пыли, деревянный пол чист, на диване имелось опрятное покрывало.