Станция «Гермес»

Графиня быстро вернулась с побледневшим лицом и озабоченно сообщила:

– Нужно уходить, – она указала на прикрытую занавеской дверь. – Там запасной выход…

За окном раздалось несколько коротких хлопков и зазвенело разбитое стекло. Вздрогнув, Графиня как-то странно задрала голову, словно разглядывая потолок. Антон еще не понял, что случилось, растерянно наблюдая, как ее тело падает сначала на стол, а потом сползает на пол. По поверхности стола во все стороны разлетелись печеньки и яблоки. В одно из яблок попала пуля, превратив его в импровизированную фруктовую мину. Машинально стряхивая с лица яблочные ошметки, Антон мешком съехал на пол, успев заметить, как экран телевизора покрылся трещинами и изображение съежилось, вспыхнув напоследок зеленой точкой. Долгий концерт наконец закончился.

Глава 16. Дым над полем

Он уставился в окно. В шторе появилось несколько дырок. Не как решето, но порядочно. Сквозь рваные отверстия неуверенно пробивались лучи света, в которых порхали пылинки.

Графиня лежала на боку, некрасиво раскинув ноги в меховых тапочках. Золоченые очки слетели с ее носа. На месте правого глаза чернело кровавое месиво.

Антон глянул на прикрытую занавеской дверь.

Стараясь не смотреть на тело, он сунул в карман янтарную пластину и на цыпочках прокрался к двери.

Дверь поддалась, скрипнув. Он очутился в тесной кладовой, куда свет проникал из узкого окошка. Настолько узкого, что протиснуться в него он бы не смог даже при самом большом желании. Мысль о побеге через окно пришлось отбросить. Он огляделся – полки заставлены пустыми банками, на полу валяются инструменты и разный хозяйственный хлам. Из кладовой вела еще одна дверь. Антон прошел по коридору дальше и попал в кухню, где было полно запахов, гудела плита, а на плите шкворчала сковородка. У рабочего стола суетилась бабка в платке и замызганном фартуке. Увидев Антона, старуха уставилась на него.

– Прошу прощения, – пробормотал он. – Не подскажете, где здесь выход?

– Ась? – гаркнула старушка, показывая пальцем на ухо.

Антон подошел ближе.

Бабка доверчиво смотрела на него тусклыми, с пеленой, желтыми глазами. Присмотревшись, он обнаружил, что лицо старушки – лоб, скулы, подбородрок – плотно покрыто сеткой татуировок, мутных и неразборчивых, как лики на старых нечищенных иконах.

– Надо уходить! – громко сказал он. – Там полиция!

Та отпрянула, всплеснув руками.

– Батюшки-светы!

Старухе, похоже, эта ситуация была знакома не понаслышке. По-утиному переваливаясь с ноги на ногу, она забегала по кухне, хлопая крышками кастрюль. Отключив плиту и смахнув нарезанные овощи в миску, она вытерла руки фартуком, полезла в тумбу под столом и, к изумлению Антона, принялась извлекать и укладывать на пол разнообразное оружие.

На свет появился потертый калаш с примотанным изолентой запасным рожком, почти новый Макаров с шоколадными накладками, архаический обрез, сохранившийся, очевидно, со времен раскулачивания, еще какие-то неуклюжие, но грозно выглядящие самопалы, которых хватило бы на приличный музей криминалистики.

– Ну-тко, – пригласила бабушка, – хватай, что глянется.

Похоже было, что старая уголовница приняла его за своего. Более того, она намеревалась подключить его к обороне дома.

Он решил не разочаровывать старушку и взял пистолет Макарова, сунув его за пояс дулом вниз. Перекинув калаш за спину, старуха отодвинула в сторону половик, под которым скрывался квадратный люк. Вместе они приподняли тяжелую деревянную крышку. Пока он спускался вниз по лестнице, пистолетный ствол неприятно холодил живот.

Внутри оказался вместительный подвал. Вдоль стен тянулись стеллажи, битком набитые мешками. Тяжелый, сладкий запах ударил в ноздри.

Это были те же самые мешки, которые Антон видел в подземном монастыре. И кажется, заполнены они тем же содержимым. Он нагнулся и поднял с пола знакомый листок с фиолетовыми прожилками. Он присмотрелся к нему и только сейчас заметил, что нижняя часть листа покрыта вздувшимися пятнами грязно-желтого цвета. Одно пятно прорвалось и открыло пораженную часть листа, покрытую белесыми личинками. Это еще что за гадость?

– Давай, родимый, давай, – поторопила его старуха.

На другой стороне подвала обнаружился тамбур с лестницей, которая вела вверх и заканчивалась деревянной дверью. Вскарабкавшись наверх, бабка зазвенела ключами и дверь распахнулась.

К его удивлению, они очутились на незнакомом подворье. Вместо добротного металлического забора с зеленой изнанкой Антон увидел полуразрушенный курятник с голым пятачком выклеванной земли, а за ним покосившуюся рахитичную изгородь, залатанную ржавой спинкой от кровати. В тени абрикос желтела врытая в землю неизменная чугунная ванна, приспособленная для полива, а за деревьями и кустарником выглядывала черепичная крыша. Выходит, что убежище Графини имело собственный подземный ход на нейтральную территорию, которым в случае опасности можно было воспользоваться. Вот только эта дьявольская предусмотрительность ей никак не помогла.