Читаем Станция на пути туда, где лучше полностью

Он даже тапочки не успел снять. Снаружи, в лесной чаще, кроны деревьев кишели летучими мышами, ночное небо рябило от них. На обратном пути в землянку он пригнулся, иначе угодил бы в самую гущу, – он отмахивался, чтобы мыши не запутались у него в волосах; две задели его за плечо, остальные хлопали крыльями над ухом, обдувая ветерком. Он старался не перейти на бег – а вдруг споткнется? Один неверный шаг – и все пропало. Раньше, когда они отрабатывали отлет, Крик шла за ним следом. Они тогда пересекли поле, достигли укромного уголка леса, где был разбит лагерь. Забрались на крышу землянки, встали каждый на свое место – туда, где Крик нарисовала труксолом крестики. Крик щелкала пальцами и приговаривала: “Фьюить! Готово! Раз – и улетим!” Но теперь, когда все было взаправду, их пробы казались жалкими. Посреди поля он вдруг понял, что Крик нет рядом. Где она? Упала? Вдруг ее сбили “птицекрысы”?

Он припустил к лагерю. Чем дальше от кондьюсера, тем сильнее сгущалась тьма, да и колосья в поле мешали, хлестали по рукам. Но он добежал до опушки и ни разу не споткнулся, а дальше места были знакомые, хоть с закрытыми глазами иди. Вот блеснули сквозь чащу огни лагеря – можно перевести дух. Он скатился вниз по косогору к землянке. Но где же Крик? Вот желтый крестик, где она стояла, – чуть поодаль от его крестика. Стоя на своей метке, он ждал, надеялся. Десять минут, сказала она. Двенадцать от силы. Сколько уже прошло? Он смотрел на далекое зарево от кондьюсера, чуть выше деревьев, – увидеть его, по словам Крик, могут только настоящие аоксинцы. Как он гордился, что тоже видит! Он стал мечтать о том, что еще увидит в скором будущем. Его ждут инопланетные пейзажи, бесконечное разнообразие растений и животных. Красота по иным, неземным канонам.

Ррррряяяядом во мррррааааа…

◂◂

[…] Красота по иным, неземным канонам. Рядом во мраке зашуршали шаги. Он оглянулся – Крик стояла на своей метке.

– Помни, – сказала она, – я сделала все, что могла. Если ошиблась, прости. Ты все понял?

– Кажется, да, – отозвался он.

– Смотри не забывай. Знания – это все. Помни, чему я тебя учила. – Оннннаааа шшшагггггнууууулаааа вввввлеееееееевоооооо…

◂◂

[…] чему я тебя учила. – Она шагнула влево и что-то вложила ему в ладонь. – Он тебе еще пригодится. – Это был старый хав. – Береги. Когда-нибудь я его передам в наследство своему первенцу.

– Хорошо. – Он крепко сжал хав.

– Ну ладно. Взгляд вверх, руки по швам, – напомнила она. – Не забудь вовремя выдохнуть.

Он не отрываясь смотрел на зарево кондьюсера.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Последний рассвет
Последний рассвет

На лестничной клетке московской многоэтажки двумя ножевыми ударами убита Евгения Панкрашина, жена богатого бизнесмена. Со слов ее близких, у потерпевшей при себе было дорогое ювелирное украшение – ожерелье-нагрудник. Однако его на месте преступления обнаружено не было. На первый взгляд все просто – убийство с целью ограбления. Но чем больше информации о личности убитой удается собрать оперативникам – Антону Сташису и Роману Дзюбе, – тем более загадочным и странным становится это дело. А тут еще смерть близкого им человека, продолжившая череду необъяснимых убийств…

Александра Маринина , Алексей Шарыпов , Бенедикт Роум , Виль Фролович Андреев , Екатерина Константиновна Гликен

Фантастика / Приключения / Детективы / Современная русская и зарубежная проза / Прочие Детективы / Современная проза
Земля
Земля

Михаил Елизаров – автор романов "Библиотекарь" (премия "Русский Букер"), "Pasternak" и "Мультики" (шорт-лист премии "Национальный бестселлер"), сборников рассказов "Ногти" (шорт-лист премии Андрея Белого), "Мы вышли покурить на 17 лет" (приз читательского голосования премии "НОС").Новый роман Михаила Елизарова "Земля" – первое масштабное осмысление "русского танатоса"."Как такового похоронного сленга нет. Есть вульгарный прозекторский жаргон. Там поступившего мотоциклиста глумливо величают «космонавтом», упавшего с высоты – «десантником», «акробатом» или «икаром», утопленника – «водолазом», «ихтиандром», «муму», погибшего в ДТП – «кеглей». Возможно, на каком-то кладбище табличку-времянку на могилу обзовут «лопатой», венок – «кустом», а землекопа – «кротом». Этот роман – история Крота" (Михаил Елизаров).Содержит нецензурную браньВ формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Михаил Юрьевич Елизаров

Современная русская и зарубежная проза