Станция невозврата

— Что? Так вы заодно? — Шахматист ахнул и схватился за сердце. Шахматная доска выпала из его рук, упала на землю и раскрылась. Фигуры разлетелись в разные стороны, а мужчина стал оседать в пыль.

— Проверь его карманы и валим, — обращаясь к Зуйкову, приказал Дорохин. — Похоже, он сейчас копыта откинет.

Зуйков пошарил по карманам, которые оказались практически пусты, переложил себе в карман две монетки и махнул Дорохину.

— Уходим. У него ничего нет.

— Вот черт! Говорил тебе, зря на него время потратим, — проворчал Дорохин.

— Не ной, погнали отсюда, — прикрикнул Зуйков, и они скрылись за забором.

Какое-то время Дорохин и Зуйков почти бежали, стараясь уйти как можно дальше от места инцидента, потом перешли на шаг и наконец остановились.

— Все впустую? — глядя на Дорохина, спросил Зуйков.

— Как бы не так! Мы с тобой большие молодцы, Серега.

Дорохин достал из кармана пыльный листок и победно поднял над головой. Зуйков облегченно вздохнул.

— А я думал, вся эта мерзость напрасно.

— Согласен, ситуация неприятная, но для дела же. И потом, этот господин шахматист тоже не в бирюльки играет. Он — тайный агент по меньшей мере одной националистической организации, которая разжигает вражду между людьми разной национальности. Разве это правильно? Разве такие люди заслуживают хорошего обхождения и уважения?

— Надеюсь, он не помрет от страха. Когда мы уходили, выглядел он неважно, — высказал опасение Зуйков.

— Выживет, такие типы живучие, — заверил товарища Дорохин.

— Как думаешь, он в милицию пойдет?

— Если в записке то, на что мы надеемся, никуда он не пойдет, Серега. Он ведь не идиот.

— Кстати, мы не посмотрели, что в записке. Посмотрим сейчас?

Зуйков потянулся за листком, Дорохин отдернул руку и развернул листок сам.

— Здесь на армянском написано, — расстроенно произнес он. — Думаю, это адрес. В прошлый раз Казанец объяснял, как армяне пишут адреса, но лучше попросить специалиста перевести текст.

— Согласен, поехали в Ариндж, — предложил Зуйков.

В Ариндже их возвращения ждали с нетерпением. Богданов даже не стал выслушивать, как прошла операция, сразу потребовал записку. Это была удача! В записке, как и предполагали члены группы «Дон», содержалась информация о назначенной встрече. Дата, время и место. Уфимцев без труда перевел запись с армянского на русский, так что приглашать специалиста не потребовалось. Теперь им оставалось только определиться, что делать с информацией. Казанец остался в шахматном клубе, чтобы узнать, сколько записок передаст Кудоян. Так они надеялись понять, какое количество людей приглашены на тайную встречу.

Когда волнение улеглось, Дубко спросил:

— Что будем делать, командир?

— Продолжать разрабатывать это направление, — уверенно заявил Богданов. — Сейчас Лепилин и Уфимцев отправятся по этому адресу, выяснят обстановку, ознакомятся с подходами и подъездами. Прежде чем мы решимся накрыть это место, нам нужно ознакомиться с ним. На все у нас меньше двух суток, так что не будем терять время.

— Что делать остальным? — спросил Дорохин.

— Ждать, Коля. А сейчас расходимся, мне нужно связаться с Управлением.

* * *

В доме в Ариндже царила мертвая тишина. Стрелки часов показывали без четверти девять вечера. Дом опустел десять минут назад, когда группа «Дон» в полном составе выехала на операцию. В понедельник, когда Богданов связался с московским Управлением и сообщил о своем плане, генерал-майор Старцев был категоричен.

— Такие действия неприемлемы в сложившейся ситуации, — заявил он, как только Богданов закончил. — Вы на нелегальном положении, о каком захвате может идти речь?

— У нас нет выбора, — возразил Богданов. — Мы не можем передать дело местной госбезопасности, потому что не знаем, кому и насколько мы можем в этом вопросе довериться. Первый секретарь ЦК партии Армянской ССР Карен Демирчян счел работу московской госбезопасности грубым вмешательством в его епархию и потребовал прекратить любые действия даже в отношении частных лиц. Как он отреагирует, когда узнает, что мы подозреваем его соотечественников в глобальной подрывной деятельности, даже невозможно представить.

— Именно поэтому вы и не можете действовать самостоятельно, — отрезал Старцев. — Один выстрел, один-единственный выстрел даст ему в руки такие козыри, против которых наше правительство не сможет ничего противопоставить. Причастность людей, которых ты собираешься арестовать, нужно еще доказать. А если вы ошиблись? Если за этой встречей не скрывается ничего противозаконного? Если эти люди не имеют никакого отношения ни к НОП, ни к АСАЛА? Чем тогда мы будем оправдывать ваши действия? Тем, что в Москве погибли и пострадали от взрыва сорок четыре человека? Боюсь, даже для Леонида Ильича такой довод окажется слабым основанием.