Станция Одиннадцать

Мы можем, потому что были младше тебя, когда всему настал конец, думала Кирстен, но не настолько юными, чтобы ничего не запомнить. Потому что остается не так много времени, ведь крыши обваливаются, и вскоре в старых домах станет слишком опасно. Поэтому мы всегда будем искать старый мир, пока его следы не исчезнут окончательно. Однако разве такое объяснишь? И Кирстен просто пожала плечами.

Труппа отдыхала у обочины в тени деревьев. Большинство дремало. Элинор показывала Оливии, как сделать венок из маргариток. Кларнетистка занималась йогой, лениво меняя позы, а дирижер с Гилом изучали карту.

— Мундштук! — воскликнула первая флейтистка, когда Август продемонстрировал находки. Она захлопала в ладоши и бросилась ему на шею, хотя обычно он раздражал ее куда сильнее всех остальных.

— Что было в школе? — спросила Александра, когда лошадей вновь запрягли и «Симфония» двинулась в путь. Александра очень хотела исследовать здания вместе с Августом и Кирстен, но последняя никогда не позволяла ей присоединяться.

— Ничего особенного, — ответила Кирстен, стараясь не думать о скелете и не сводя глаз с дороги. — Просто часть флейты и куча мусора.

21

Интервью в пятнадцатом году, продолжение:

ФРАНСУА ДИАЛЛО: Так вот, когда пришел грузинский грипп, когда началась катастрофа, думаю, ты была очень юной.

КИРСТЕН РЕЙМОНД: Мне было восемь.

ДИАЛЛО: Прости, что всегда заостряю на этом внимание, когда беседую с человеком, который в те времена был ребенком, и я не уверен, как лучше сформулировать, но хотел бы знать, о чем ты думаешь, когда размышляешь об изменении мира, случившемся у тебя на глазах.

РЕЙМОНД: [4]

ДИАЛЛО: Или, иначе говоря…

РЕЙМОНД: Я поняла вопрос. И предпочла бы не отвечать.

ДИАЛЛО: Ладно. Еще меня интересует твоя татуировка.

РЕЙМОНД: Текст на руке? «Потому что выживания недостаточно»?

ДИАЛЛО: Нет, нет, другая. Два черных ножа на правом запястье.

РЕЙМОНД: Ты знаешь, что означают подобные татуировки.

ДИАЛЛО: Просто расскажи…

РЕЙМОНД: Я не буду об этом говорить, Франсуа, и ты не настолько глуп, чтобы расспрашивать.

22

Когда Кирстен задумывалась о том, как изменялся мир, ее мысли неизменно возвращались к Александре. Александра умела стрелять, но мир уже становился мягче, поэтому у нее был неплохой шанс прожить жизнь без убийств.

Сейчас она шла молча, обиженная, что ей запретили отправиться на вылазку в школу. «Симфония» не останавливалась до самого вечера. Сгущались тучи, душный воздух давил все сильнее. По спине Кирстен стекали ручейки пота. К концу дня стало совсем темно. Повозкам приходилось осторожно огибать ржавеющие прямо на дороге машины, брошенные там, где кончился бензин. Мелькнули вспышки молнии, грянул гром, сперва далеко, затем ближе. Грозу переждали под деревьями у обочины. А потом принялись устанавливать палатки на мокрой земле.

— Вчера мне приснилось, что я увидел самолет, — прошептал Дитер.

Они с Кирстен лежали в его палатке в нескольких футах друг от друга. Они всегда были только друзьями — Кирстен даже смутно считала его своей семьей, — но год назад ее старенькая палатка окончательно рассыпалась, а другую она так и не нашла. С Саидом Кирстен больше не ночевала по вполне ясным причинам, поэтому ее приютил Дитер, как владелец одной из самых просторных палаток в «Симфонии». Снаружи доносились тихие голоса — на часах сидели тубист и первая скрипка. Лошади беспокойно топтались в своем «загоне» между тремя повозками.

— Я уже давно не вспоминала о самолетах.

— Это потому, что ты так молода. Ты ничего не помнишь.

— Помню. Конечно, помню. Мне было восемь.

Когда мир рухнул, Дитеру было двадцать. Главная разница между ним и Кирстен заключалась в том, что он помнил все. Кирстен прислушалась к его дыханию.

— Раньше я их ждал. Я думал о странах на другом конце океана, гадал, вдруг какую-то из них пощадили. Если бы я увидел самолет, то понял бы, что где-то они еще взлетают. И я целых десять лет все смотрел в небо.

— А сон был хорошим?

— Во сне я был счастлив, — тихо проговорил Дитер. — Я поднял взгляд и увидел его. Самолет наконец прилетел. Цивилизация где-то сохранилась. Я упал на колени, плача и смеясь. А потом проснулся.

Снаружи кто-то назвал их имена.

— Смена караула, — снова шепнул Дитер. — Наша очередь.

Предшественники ложились спать. Докладывать было нечего.

— Только чертовы деревья с совами, — пробурчал тубист.

Дитер и Саид будут вести разведку на дороге, вернувшись на полмили назад, Кирстен и Август — сидеть на часах в лагере, а четвертый гитарист и гобоист выдвинутся на полмили вперед. Разведчики разошлись в противоположных направлениях, и Кирстен осталась наедине с Августом. Они обошли лагерь по периметру, затем постояли у дороги, прислушиваясь и высматривая, нет ли где движения. Облака начали расползаться, открывая звезды. Сверкнул метеор или, может, падающий спутник. Неужели самолеты тоже так выглядели ночью — просто полосы света в небе? Кирстен знала, что они летали на немыслимой скорости в сотни миль в час. Как же это могло выглядеть?.. Лес был наполнен тихими звуками — с веток падали капли дождя, бродили животные, шелестел ветерок.