Стану смелой для тебя

– Я не могу… Это неправильно. Я же стажируюсь. Не хочу, чтобы выглядело, будто лезу раньше времени. Вот когда меня пригласят – тогда пойду, – Санта говорила, пытаясь придать голосу энтузиазма, а радостью во взгляде перекрыть сомнения. – Но ты иди. Если хочешь – конечно, иди. Ты заслуживаешь. Развеешься. Знакомых встретишь…

Интуиция кричала, что это плохая идея, но у Лены в эти годы было слишком мало поводов для радости.

* * *

Уже ночью, вернувшись в свою квартиру, Санта долго крутилась, злясь на себя за то, что которую ночь подряд не может уснуть. Которую ночь подряд думает обо всём, происходящем в жизни. Но больше всего – о Даниле Чернове.

О неспособности провести грань, где он, а где ложные представления о нём. И о неспособности унять желание видеть лучшее.

Мамины заверения, что у них с Альбиной быть ничего не может, не укладывались в голове. Потому что только за своего мужчину женщина может бороться так отчаянно и угрожать так низко.

Но что если вдруг мама всё же права?

Если Альбина соврала, если Гриша недопонял? Если она сама – сложила так, как складывалось, а не как есть на самом деле?

Выход из ситуации вроде бы прост – спросить у Данилы. Ртом, не глазами. Но есть ли смысл?

Санта не знала. Только в очередной раз вздохнула, снимая блокировку с телефона и пялясь в открытое окно переписки с партнером Веритаса.

Он был в сети недавно. Но явно не ради неё. Потому что у них в диалоге уже больше недели ничего нового. Он не посчитал нужным ответить на брошенное сгоряча:"Оно того не стоит". Санта его понимала. Себя хуже. Но как-то…

Сердце требовало. Пальцы запорхали по буквам, глаза их же впитывали, с характерным звуком диалог подняло новое сообщение от неё:

«Спасибо, что пригласили маму. Для неё это очень важно».

Санте не стоило писать. Для него это – лишняя информация. Но она не смогла сдержаться.

Не успела ни заблокировать трубку, ни засунуть под подушку, включив сонный режим. Он сразу прочел. Печатать ответ не спешил, но Санта всё равно замерла, переживая то же, что когда-то. Бросает в жар от осознания: они сейчас вдвоем смотрят на экран и видят одно и то же.

«Я знаю. Поздно. Спи».

Его ответ вспыхивает на экране неожиданно, пусть Санта и гипнотизировала его, не моргая. Он сух. Будто зол даже. Он ускоряет сердце, делая только больней.

В ней должен бы проснуться протест: ведь по какому праву указывать?

Но протеста нет.

Санта откладывает телефон на свободную половину кровати, отворачивается, долго смотрит просто в не зашторенное окно.

Ладони чешутся, зачем-то хочется его набрать. Но так нельзя себя вести. Нужно отвечать за слова. Нужно верить глазам. В глаза же правде смотреть.

У них всё равно ничего бы не получилось. И дело не в Альбине.

Дело в том, что Санте не хватает смелости действовать без оглядки. На что – вопрос второй.

Глава 22

Глава 22

В пятницу офис Веритаса был окутан особенной атмосферой, таким же настроением. Много по нарядному красивых людей, много разговоров о предстоящем вечере.  Конечно же, идти на мероприятие предстояло не всем, но все чувствовали себя по торжественному.

Санта тоже, но по другой причине.

Мама прожужжала ей все уши о своей подготовке. Они вместе писали речь (точнее писала Лена, а Санта только хвалила, чувствуя, что очень ею гордится, очень любит… И очень понимает, за каким словом прячется боль утраты, а за каким – счастье пережитых моментов). Вместе выбирали платье, туфли.

После того, как старшая Щетинская получила приглашение от Чернова, у неё загорелся взгляд. Загорелся и не потухал. Санта это видела… Её не покидала тревога, но она изо всех сил пыталась справиться. Убедить себя, что пустое, просто расслабиться и получать удовольствие вместе с ней.

И каждый раз, когда Санта отмечала, насколько её мама заражена идей, ею же заряжена, ей снова хотелось поблагодарить Данилу.

Ведь он, даже толком не понимая этого, сделал для их маленькой семьи очень много.

Стычек с Альбиной у Санты больше не было. Примерова ходила, задрав нос, и периодически глядя искоса с обычным своим пустым превосходством. Санту каждый раз передергивало, потому что в этом взгляде читалось: «помни, умница, я держу тебя за то, что у женщин не отросло»… И Санте каждый раз хотелось ответить: «да успокойтесь вы, истеричка… Не нужен мне ваш драгоценный…». Который, на самом деле, нужен. Но сомнений слишком много. Не отбрасываются.

Чернов продолжал вести себя отстраненно. Они здоровались. Не разлетались по углам, встретившись, но друг к другу не тянулись. Санта одергивала себя, Данила… Просто был холоден.

Разговаривал с ней, как с любым другим рядовым сотрудником. Не задерживал вечерами. Не навязывал свое общество.

Не намекнул ни разу, что ему не стоит писать ночами. Не выразил ни обиду, ни непонимания.

Насколько Санта могла судить, отряхнулся и пошел. И немного этому завидовала. Потому что сама пока что нет.

«Сантуш, смотри»…