Старая дорога

Приглашаю обсудить дела, важные не только для вас, но и для нашей общей знакомой, Миалинты. Приезжайте сразу, как сможете. Потом будет поздно что-либо обсуждать.

Ни подписи, ни даты в записке не было.

– Пролетка вас ждет, – отчитался бегунок. – Поездка оплачена. Ответ запиской не оплачен.

Приглашение вызывало вопросы, однако ничего подозрительного я в нем не увидел. Возможно, кто-то из знакомых Миалинты решил лично расспросить ее спутников – не так легко принять, что твой друг стал фаитом, салауром.

Сказал Грому и Тену, что хочу съездить в Целиндел, о записке умолчал. В начале следующего часа уже покинул Предместье – по широкому деревянному мосту въехал в город. Под мостом шел ров, заполненный густым хлорисом. Теор вчера упоминал, что в него порой падали захмелевшие горожане. Большая часть гибла. Те, кто выбирался, на всю жизнь оставался обезображен ожогами.

На въезде в город пришлось вновь показать плечевую сигву.

В Целинделе, в отличие от Предместья, большие навесные улицы были запрещены. Все дома тут располагались на земле. По окраине в основном ютились плетеные или бревенчатые строения, а в центре, известном как Эйнардлин, дома были выдолблены в стволах эйнских деревьев. Сам Эйнардлин представлял собой древнюю Предрождённую рощу, выросшую за многие века до прихода первых переселенцев из Земель Ворватоила. Посреди рощи стояло гигантское, не меньше шестидесяти саженей в обхвате, дерево Мортхи. Его крона возвышалась над всеми здешними лесами.

Дерево Мортхи было сердцем всего Эйнардлина – единственным из сохранившихся до наших дней реликтовым эйнским деревом. В древности ветви Мортхи неторопливо разрастались по сторонам, укрывались плотной листвой и вытягивали вниз, к земле, воздушные корни. Поначалу тонкие, легко развевающиеся на ветру корни удлинялись, тяжелели, а достигнув почвы, впивались в нее. Со временем такой корень покрывался корой и превращался в новое дерево – крепкий отросток, который обрел самостоятельность, но навсегда остался связан с предрождённым деревом. С веками отростков становилось больше. Иногда расстояние между ними едва насчитывало десять шагов, но чаще составляло от пятнадцати до двадцати саженей. И каждый сам по себе становился огромным, ветвистым деревом, по толщине в пять-шесть раз превосходившим эйнские деревья в Предместье. Отросток в любом другом месте смотрелся бы могучим, величественным и только здесь, в Эйнардлине, оставался слабым сыном исполинского отца. Так и появилась Предрождённая роща, где, в сущности, росло одно-единственное дерево.

Первые поселенцы прибыли сюда в годы правления Эрхегорда Великого, но тогда, по его же указу, разместились в отдалении от Рощи, ближе к реке Дарве. Целиндела как такового еще не было, а возведенный тут восточный форпост называли просто Ноил-Дарвааном, что в переводе с ворватоильского означало «стена, построенная на Дарве».

Уже в правление Горфандира, третьего Венценосца из рода Эрхегорда, в вечной мерзлоте под Муэрдорским лесом нашли соляные залежи. После открытия соляных шахт был основан приписанный к Матриандиру Целиндельский острог, тогда же появились первые навесные улицы, где в основном жили рабочие, служившие на рудниках. Прошло несколько десятилетий, прежде чем Целиндел признали самостоятельным городом. Первый же назначенный сюда наместник распорядился облагородить Предрождённую рощу: в отростках вырубить жилые дома, а в самом дереве Мортхи устроить резиденцию.

Освоение Рощи затянулось на долгие два века из-за необычайной твердости железного дерева и не замирало даже в годы Темной эпохи. Сейчас строительство в Роще запретили. Впрочем, и новые отростки теперь не появлялись. Кроны и ветви деревьев по-прежнему плотно покрывались листвой, к лету украшались разлапистыми белыми бутонами, толстые стены домов и резиденции оставались живыми, но Роща больше не расширялась.

По заверениям авторов «Земель Эрхегорда в своеобычии древнейших поселений», Целиндел на ворватоильском означал «поющий лес». В самом деле, ночью, когда вдоль каналов бродили лишь беззвучные светляки, на всех этажах Рощи можно было различить легкое гудение – слабую вибрацию реликтовой эйнской древесины. Говорят, во времена, когда люди еще не заселили Эйнардлин, деревья в любую погоду до того громко тянули древнюю многоголосую песню, что о приближении к Роще путники узнавали за несколько верст.