Старая дорога

– Нет. Когда не осталось верных решений, нельзя ошибиться. Просто выбираешь из того, что есть. Ищешь лучшее из худших.

– Обнадеживает.

– Ну, мы еще живы. А кто-то уже нет. Сидим тут вдвоем, толкуем о том о сем. Значит, все не так плохо. И не в таком дерьме купались. Думаешь, на болотах Местании мне было лучше?

– Не знаю. Ты не рассказывал.

– Как-нибудь расскажу.

Когда три часа назад Тенуин объявил, что нужно сойти с дороги в лес, было много споров. Говорили все и разом. Молчал только сам Тенуин и Нордис. Гирвиндионец задумчиво крутил в руках молот.

То, что мы стояли в Совьем доле, не вызывало сомнений. Ехали по Пчелиному тракту, но оказались на Лаэрнском тупике. Как это произошло, уже никого не интересовало. Главным было придумать, как отсюда выбраться.

Когда лес на наших глазах перекрасился в фиолетовый, Эрза скомандовала разворачиваться. Тен сказал, что это не поможет, но Эрза была непреклонна. Приказала всем мчаться назад. Надеялась вернуться к развилке. Совий дол располагался на южной окраине Лаэрнорского леса, и Эрза заверила, что мы за полчаса доберемся до Старой дороги.

Скакали во весь опор. Минутаны отличались выносливостью, но были не такими быстрыми, как лошади, поэтому мы с Миалинтой отстали. Отчаянно колотили минутанов по бокам, криками призывали их двигаться быстрее. Напрасно. Те, кто ускакал вперед, уже через двадцать минут остановились. Никакой развилки. Чучело. Таранные столбы. И наша наэтка. Причем чучело, сраженное стрелой, вновь стояло к нам лицом. А наэтка – с дальней стороны от газырн.

Эрза в гневе выхватила клинок. Одним ударом отсекла чучелу голову. Та с неприятным шелестом прокатилась по шершавой поверхности карнальской плиты.

– Вот что значит жадничать, – проговорил охотник. – Надо было лучше кормить лес.

– Куда? – Теперь Эрза смотрела на Тенуина. Значит, признавала свое поражение. Соглашалась довериться чужому следопыту.

Лаэрнорский лес был неоднородным, состоял из нескольких самостоятельных участков, каждый из которых время от времени расширял свои границы с одного края, а с другого отчасти сокращал, но, в общем, оставался неизменным многие сотни лет. Наил-Гир, или Черный дол. Нор Ундир, или Светлый бор. Бортлин-Гир, или Тихий дол. Серый лес, или Пепельная долина. Всего – четырнадцать разных участков, самым большим из которых считался расположенный на севере Хребтовый дол. Чуть меньше был Озерный, или Каахнерский, лес – в нем скрывался город Лаэрнор; его границы четко и неизменно отмеряли стены даурхатта.

По кромке Лаэрнорского леса тянулся Окружной лес, где-то на полверсты глубиной и ничем не примечательный, по деревьям и живности напоминавший Равнский или любой другой лес из тех, что росли вблизи от Целиндела.

Мы находились в Совьем доле, названном так из-за пестрокрылых лараутских сов, прилетавших сюда летом с предгорий Лараутского хребта (в его южной части открывалось уже известное мне Айликменское плато). В Совьем доле росла редкая, больше нигде не встречавшаяся мерцающая лиственница. Ее хвоя сама по себе была пепельно-серой, но легко перенимала оказавшиеся поблизости яркие цвета. Чем больше цветов наполняло дол, тем более замысловатые узоры складывались на ветвях. В какой-то момент они вовсе начинали мерцать, перебирая всю известную палитру – казалось, что по деревьям струятся фонтаны сотен радуг, слитых в единый поток и перемешанных в поиске самых удивительных сочетаний.

Прежде в летнюю пору сюда приезжало много людей – любоваться тем, как искрит бор, встречающий пестрокрылых сов. Ничего подобного не видели уже двенадцать лет.

С тех пор как выродился Лаэрнор, совы перестали сюда прилетать. Да и все пестрые растения пропали. Бор погрузился в непробудную серость, лишь изредка разбавляемую благодаря случайным зверькам или путникам. Впрочем, те, кто еще отваживался ехать по Лаэрнскому тупику, предпочитали серые цвета цаниобы, чтобы не тревожить дремавший лес и не выдавать свое присутствие.

– До заката меньше четырех часов, – монотонно, без страха или воодушевления, говорил Тенуин. – Ночевать в лесу нельзя.

– Ночуем на дороге? – с надеждой спросил Феонил.

– Нет. Здесь еще хуже. Здесь мы как на ладони.

– На дороге всегда спокойнее, – заметил Густ.

– Спокойнее на Кумаранском тракте. А на Старой дороге хуже, чем в пасти у маргулы, – проворчал Громбакх.

– Что ты предлагаешь? – спросила Эрза у Тенуина.

– Сворачиваем с дороги. Едем на юго-восток. Если мы действительно в Совьем доле, часа через три вернемся на Пчелиный тракт – туда, где должны были находиться сейчас. А если мы все-таки на Старой дороге и только…

– Только что?

– …не понимаем этого.

– Ну да…

– Тогда будем все четыре часа ехать по Равнскому лесу, что не так страшно. Если повезет, найдем проселок. Выйдем к Дровне или на левый берег Карны.

– Дровня сейчас пустует.

– Это неважно.

– Лучше взять на юго-восток, – предложила Эрза. – Мы на Лаэрнском тупике. Никаких «если». Мы не можем стоять на Старой дороге и не понимать этого. А значит, ехать лучше в сторону Розбарга. Выйдем к лесопилке. С той стороны тракта будет поспокойнее.

– Поддерживаю, – кивнул Феонил.