Старая дорога. Эссеистика, проза, драматургия, стихи

Шкляр(пересекая комнату). У писателя Исаака Зингера есть роман. Называется «Раб». Молодой еврей Яков попал в польский плен. Яков низведен до положения крепостного. Он разговаривает с коровами на идише, чтобы не забыть язык. Уже пять лет он не видел книг. С трудом припоминает молитвы. И тем не менее, он продолжает размышлять. Зингер пишет: «Он размышлял. Он, Яков, сидит здесь у Яна Бжика в хлеву, а тем временем Создатель правит Вселенной». Герой еврейского предания это всегда изгой. И даже когда он находится в родной среде, сути дела это не меняет.

Сычев. Лавры изгоя примеряете? Хотите быть первым, но с конца? А ведь все равно первым! Бросьте эти еврейские штучки. (С раздражением.) Я хочу послушать про русского героя. Ведь я русский человек. (Сжимает кулак до белых костяшек).

Шкляр(спокойно). Для доказательства силы русскому герою совершено не обязательно выходить из себя. И вообще – действовать.

Сычев. А как же Змей?

Шкляр(продолжая ходить по комнате). Доказательством силы героя, безусловно, является победа над Змеем. Вот только вопрос, когда и где эта победа одерживается? На поле брани после схватки или на печи перед схваткой? Мне представляется, что победу истинный герой одерживает на печи. Русский герой не просто сидит на печи, он одолевает зло в себе. Не одолев зла в себе, не одолеет он зла и вне себя. Герой пересиживает свое зло. (Увлеченно.) Русское изобразительное искусство потому и проявляло слабый интерес к возрожденческой перспективе, что некого было показывать во второй фазе деяния, другими словами – в состоянии физического действия. Русское искусство собрано на духовном действии. То есть, на первой и третьей фазе деяния, а именно: решения, которое принимается на печи, и осмысления содеянного в скиту.

Сычев(с сарказмом). Так это скит? А вы, значит, отшельник. Ловко! Приятно иметь дело с образованным человеком. (Жестом предлагает продолжать.)

Шкляр(вдохновенно). Печь и скит, вот где ищите все самое высокое в русской натуре. Есть у такого положения вещей и свое объяснение. Стоит русскому герою слезть с печи, как прежде всего он начнет разрушать самого себя. Вот почему бездействует буря-богатырь Илья Обломов. Не калики перехожие отнимут у богатыря половину силы, так он сам у себя отнимет.

Сычев. Это еще зачем?

Шкляр. Чтобы сила не мешала бороться со злом. Вернее, чтобы она не мешала разобраться где добро, а где зло? Сила, если ее много, совершенно слепа. Высоцкий угадал: «А принцессы мне и даром не надо. / Чуду-юду я и так победю». «И так» – не за вознаграждение. Чудо-юдо загоняется в ад благодаря тому, что герой отказывается от вознаграждения. Сделка лишила бы русского героя той второй половины силы, которую он оставил себе для борьбы со Змеем. Герой и так ослаблен, обстоятельства стащили его с печи, а тут еще ему предлагается новая зависимость – контракт.

Сычев(изображая обиженного). Ну да, контракт. Я же дьявол, и пришел за душой. Так вы обо мне думаете?

Шкляр(дипломатично). Я ничего не думаю.

Сычев. Продолжайте.

Шкляр. Заметим также, русскому герою не нужна и принцесса. И вот здесь обнаруживается перекличка. Яков, размышляя, сидит в хлеву, «а тем временем Создатель правит Вселенной». Илья лежит на печи, готовится к подвигу, «а тем временем Создатель правит Вселенной». На фоне деятельного бездействия богатыря Создатель и правит Вселенной.

Сычев. Да понял я, понял. (Поднимается и мерит шагами комнату). Вы хотите сказать, что Илья Муромец не был ни политическим, ни национальным, ни православным активистом.

Шкляр. Именно так.

Шкляр пытается осмыслить, что сейчас произошло? Он несколько растерян. Энтузиазм, с которым он импровизировал, сменяется первыми признаками апатии.

Шкляр(владея собой). Для чего вы устроили весь этот цирк? Чтобы выставить меня дураком?

Сычев(с неожиданной искренностью). Что вы, Ефим Ефимович! Я восхищаюсь вами! Когда-то я слушал ваши лекции. Вы читали нам стихи. Как это у Максимилиана Волошина? Помните, про интеллигента?

Отвергнутый царями разночинец
Унёс с собой рабочий пыл Петра
И утаённый пламень революций:
Книголюбивый новиковский дух,
Горячку и озноб Виссариона.
От их корней пошёл интеллигент.

Сычев преображается. Выходит на середину комнаты, продолжая декламировать.