Старая Москва. Старый Петербург

Он был разжалован одиннадцать раз. Чужой жизнью он дорожил так же мало, как и своей. За одну дуэль или какую-то проказу, как рассказывает Вяземский, он был посажен в Выборгскую крепость. Спустя несколько времени показалось ему, что срок его ареста миновал, и он начал бомбардировать рапортами и письмами коменданта. Это, наконец, надоело последнему, и он прислал ему выговор и строгое предписание не докучать начальству пустыми ходатайствами. Малограмотный писарь, переписывавший эту бумагу, где-то совершенно неуместо поставил вопросительный знак.

Толстой обеими руками ухватился за этот неожиданный знак препинания и снова принялся за перо. «Перечитывая, – писал он коменданту, – несколько раз с должным вниманием и с покорностью предписание вашего превосходительства, отыскал я в нем вопросительный знак, на который вменяю себе в непременную обязанность ответствовать». И тут же стал он снова излагать свои доводы, жалобы и требования.

Толстой имел свои погрешности, о которых можно сожалеть, но нельзя не сказать, что он был человек ума необыкновенного. Толстой умер в подмосковном своем имении в начале сороковых годов.

Возвращаясь опять к роду Нарышкиных, нельзя пройти молчанием Екатерину Ивановну Нарышкину, дочь Ивана Львовича Нарышкина. Отец ее рано овдовел и умер тридцати четырех лет, оставив ее на попечение старшего брата Александра Львовича.

По матери своей она происходила от Фомы Ивановича Нарышкина, дяди Кирилла Полуектовича. Семейство Нарышкиных разделилось уже в XVI веке, и при Петре Великом родство между отдельными ветвями было так отдаленно, что, несмотря на строгость в то время церковных правил, потомки разных поколений свободно могли вступать между собою в брак. Брак царя Алексея Михайловича возвысил весь захудалый род Нарышкиных, и самые отдаленные родственники попали ко двору, как родственники царицы.

Екатерина Ивановна воспитывалась в доме дяди своего Александра Львовича, известного своею надменностью и женатого на графине Е. А. Апраксиной. Сестры его при дворе Петра Великого играли весьма важную роль и считались чем-то вроде принцесс крови. Обручение Нарышкиной с графом К. Гр. Разумовским было очень парадно, в большой придворной церкви. Самая свадьба происходила спустя три месяца, 27 октября. В этот день, как отмечено в камер-фурьерском журнале, знатнейшие обоего пола особы съехались ко двору его императорского величества в галерею.

Потом обыкновенною церемониею «из покоев его императорского величества чрез галерею невеста ведена с литавры и трубы маршалом князем Трубецким с шаферами и другими кавалерами. Невесту вел его императорское высочество, за нею следовали ея высочество государыня великая княгиня и другие чиновные дамы в церковь и, по обвенчании, такою же церемониею пошли в галерею и в парадные камеры, пока на приготовленные столы кушанья становили. И как поставили кушанья в покоях на стороне его императорского высочества, подле малой комнатной церкви, в трех покоях: в первой половине два стола с балдахинами, на восемьдесят персон; во втором покое два стола на столько же персон; в третьем покое на двадцать персон, – за столом, обыкновенно под балдахином, посажена невеста подле ея матери, по правую сторону великая княгиня, по левую – вдовствующая ландграфиня Гессен-Гомбургская; в конце стола, из высочайшей милости, изволила присутствовать сама императрица, подле нея, по правую и левую сторону, сидели господа послы.

За другим столом, под балдахином, жених; подле его отцы и братья и прочие знатные чужестранные министры. Во время столов, по свадебной церемонии обыкновенно, маршал с трубами и литаврами проводил ближних девиц и форшнейдера. В продолжение стола играла итальянская музыка. По окончании стола возвратились в галерею, и начались танцы, и, несколько потанцевав, с музыкою провожены до карет, и жених и невеста отвезены в дом их. На другой день после свадьбы Екатерина Ивановна была объявлена статс-дамой и пожалована пребогатым портретом». Ек. Ив. Нарышкина приходилась императрице Елисавете внучатой сестрой. 30 октября вся императорская фамилия пировала у нее в доме.

Великолепный дом Нарышкиной, где впоследствии жил ее муж, Разумовский, был построен на старинном Романовом дворе; после смерти Ек. Ив. он в 1782 году был перестроен по плану графа З. Г. Чернышева[113]. Дом этот поныне не изменил своего внешнего вида. Все пространство по обеим сторонам Воздвиженки, при соединении ее с Москвою, на берегу Неглинной, принадлежало с XVII и начала XVIII века Нарышкиным. Воздвиженка называлась в то время Арбатскою улицею.

Родовые вотчины Нарышкина были Петровское (Разумовское), подмосковное Троицкое, Лыково и Поливаново. Петровское, по рассказам Кокса[114], путешествовавшего в 1778 году вместе с лордом Гербертом, походило скорее на город, чем на дачу. Оно состояло из 40 или 50 домов разной величины. У мужа Нарышкиной, графа Разумовского, находились здесь телохранители, множество слуг и оркестр музыки.