Старая Москва. Старый Петербург

Искусство разрисовывать себе лицо было доведено до невероятности: даме неприлично было являться в обществе не нарумянившись; мало того, надобно было раскрашиваться до того, чтобы природные черты лица совершенно скрывались под прикрасами. Иногда, как рассказывают современники, дамы сурмили брови так неловко, что одна бровь была толще, выше или ниже другой.

Налепляли тафтяные мушки, начиная от величины гривенника до маленькой блестки. Эти мушки размножались до бесчисленности; вырезывать их и размещать по лицу было хитрым искусством. Они имели разные имена, смотря по своей фигуре и по той части лица, на которую налеплялись; мушка, обыкновенно вырезанная звездочкою, на средине лба, называлась величественною, на виске, у самого глаза, – страстною, на носу – наглою, на верхней губе – кокетливою, у правого глаза – тиран, крошечная на подбородке – «люблю, да не вижу», на щеке – согласие, под носом – разлука.

Модница того времени не выезжала в общество без коробочки с мушками, на крышке которой было маленькое зеркальце, при помощи которого она налепляла новые мушки сообразно с обстоятельствами, потому что мушки давали возможность говорить молча.

Перчатки носили шелковые, длинные до локтя при коротких рукавах и короткие – при длинных. Чулки для выезда были шелковые, башмаки – матерчатые, или шитые золотом, или из парчи, каблуки высокие – до 3 вершков. Узоры на передней половине башмаков назывались «вероломством» (coups perfides), на задней – «venez у voir».

Также у прекрасного пола существовала мода нюхать табак; даже 16-летние красавицы нюхали его; табакерки юных красавиц носили поэтическое название: «кибиточки любовной почты». Название таких табакерок произошло от обычая волокит класть во время нюханья любовные послания.

Вигель в своих записках (см. т. 2, с. 83) очень характерно описывает франта того времени; по словам его, в пятьдесят лет он румянился, сурмил брови, чернил себе волосы и, следуя рабски моде, носил двое часов или, по крайней мере, от них две цепочки, томпаковые и семилоровые с брелоками, которые висели из жилетных его карманов и которыми он побрякивал; табакерки из яшмы, перстни бирюзовые, аметистовые покрывали его пальцы, и, наконец, две цепочки из разных камешков поверх жилета носил он крестообразно. Всего же примечательнее в его туалете был огромный лал[541], который при важных оказиях в виде застежки являлся у него на груди.

Необходимыми в туалете дамы также были блошные ловушки, которые модницами носились на ленте на груди. Делались они из слоновой кости или серебра. Это были небольшие трубочки со множеством дырочек, снизу глухих и вверху открытых. Внутрь их ввертывался стволик, намазанный медом или другою липкою жидкостью.

Жемчуг употреблялся при нарядном платье; считалось за стыд показаться в собрании без жемчуга на шее. Называли жемчуг «перло». Бриллианты были исключительно принадлежностью высшего круга общества. Самые модные духи были для богатых «усладительные», т. е. розовое масло и душистая цедра.

Теплая одежда была тоже разнообразна: «шубка длинный рукав», у которой один рукав был обыкновенной длины, а другой висел до полу. Шубы эти надевали в парадных случаях. Затем была эпанча разных фасонов, салопы, польки, мантильи, шельмовка, душегрей, шамлук, кантус. Материи модные были: петинет, штоф, изарбат, белокос, грезет, транцепель, капфа, тафта, свистун, счир, камка и голевая камка.

В одно время все эти хитрые наряды заменяли простые: неглиже, полунеглиже и дезабилье[542]. С появлением в 1811 году кометы все делалось à la comète: сапоги, шляпки, экипажи, платье, ленты, мебель. В следующем году пошли цвета à la Deghen (имя воздухоплавателя, который изумлял в то время весь Париж). В последние годы империи, кроме le bleu de Marie-Louise[543], не было другого цвета. До этого излюбленного всеми цвета искусство наряжаться состояло в том, чтобы наряжаться пестро: и дамы являлись в красных шалях, зеленом платье, в розовых шляпках и серых ботинках. Пробовали англичанки в то время ввести зеленые вуали, от которых падает на лицо такой отсвет, что всякая краса лица кажется безобразною, – и зеленый вуаль потерпел полное поражение. В это время стали оставлять пудреные прически и фижмы. Волоса убирали мелкими буклями, прикалывая к ним цветы, пунцовые ленты, жемчуг, склаважи, золотые цепочки. Явились платья вырезные, рукава короткие в обтяжку, длинные шелковые перчатки без пальцев, башмаки с длинными носками опять «стерлядкою», как в старину.