Старая Москва. Старый Петербург

В эпоху фельетонов Ф. Булгарина Гостиный двор переживал много тревог. Отзывы его о магазинах по большей части появлялись всегда перед праздниками. Начинал он их всегда колко и ядовито для гостинодворца и потом переходил в хвалебный тон; обычно в это время мифическое лицо его бесед, г. Добров, спрашивал[494]: «Итак, скажите нам что-нибудь о Гостином дворе?» – «На это надобно много времени, – отвечал Фаддей Бенедиктович, – и я обещаю предпринять особое путешествие в Гостиный двор, в котором я, однако ж, не люблю часто прохаживаться». – «Как! Вы такой приверженец Гостиного двора, всегдашний его защитник и поборник!» – возражал г. Добров. «Это правда, но я не люблю беспрестанных вопросов: „Чего вам угодно-с? Чего вам надо-с?“ Это вежливое „с“, превращаясь в несносное для ушей шипенье, изгоняет из-под прекрасных сводов Гостиного двора всякого любопытного посетителя. Неужели купцы думают, что, перебегая дорогу, снимая шляпу, кланяясь и делая неуместные вопросы с шиканьем в конце речи, можно заставить человека войти в лавку и купить ненужную вещь…» В другом месте Булгарин писал: «Однажды, проходя по Зеркальной линии, увидел я в одной из лавок серебряную табакерку, имевшую вид собачки. „Что хочешь за эту вещь?“ – спросил я приказчика или хозяина, не знаю. „Тридцать пять рублей“, – отвечал купец. „Дам пять“, – сказал я в шутку и пошел. В двадцати шагах от лавки мальчик догнал меня и, подавая табакерку, сказал: „Извольте-с! Пожалуйте пять рублей“. Я заплатил и ужаснулся: я предложил цену в шутку и угадал настоящую цену. Спрашиваю: сколько бы я потерял, если б в этой пропорции ошибался по двадцать четыре раза в год, запасаясь всем нужным в Гостином дворе?» Иногда Булгарин писал и более неприятные вещи про гостинодворцев. Так, какая-нибудь девица Полина отписывала своей приятельнице: «Я хотя и патриотка, но не люблю покупать в Гостином дворе. Для меня несносен этот обычай зазывать в лавку. Беда быть неопытной; запросят здесь в двадцать раз более настоящей цены, заплатишь гораздо дороже; я присела в лавке и раздавила блин, который положил на стуле второпях завтракавший сиделец. Другой раз моей знакомой при выходе из лавки икорник провел черту лотком по белому салопу!» Гостинодворцы знали, что это значит, и несли дары из своих лавок к сердитому фельетонисту. Следующие уже отзывы о лавках были в ином роде: «Где вы мне советуете купить часы?» – спрашивал тот же г. Добров или девица Полина. «Во всяком магазине Гостиного двора их множество… здесь вам поручатся за целый год за исправность проданной вещи. Если вам угодно купить цепочку, перчатки и даже бриллианты, то ступайте в лавку К-ва. Его вещи уважаются даже за границею, а в пробе золота и доброте камней вы можете верить его слову!» – «Я давно намереваюсь украсить мой кабинет несколькими бронзовыми вещами, – говорил г. Добров. – Здесь в Гостином три магазина славятся бронзовыми товарами, а именно…» – следуют фамилии купцов. Если Булгарин чувствовал особенную признательность к владельцу магазина, то писал: «Я видел однажды чиновника, украшенного орденами, который дружески беседовал в магазине с купцом, своим сотоварищем по училищу. Я знаю несколько случаев, в которых школьные друзья выручали из несчастия старых своих товарищей, принадлежавших к высшему сословию». Часто реклама была и такого сорта: «Главная отличительная черта этого магазина – честность. Пошлите ребенка, его так же примут, как вельможу, и за одинакую цену отпустят товары. Сею добродетелью издавна славится меховой магазин Л-ых. Здесь находятся драгоценные плоды дикой промышленности сынов зимы, камчадала, алеута и канадца, т. е. великолепная и вместе спасительная одежда, заимствованная человеком от животных, щедро наделенных природою предохранительными средствами от действий климата; от оконечностей северо-восточных берегов Америки, через всю пространную Сибирь, Китай, Европу и Соединенные Штаты простираются отрасли обширной торговли гг. Лем-х. Покупателю у них не надобно быть знатоком, чтобы избегнуть обмана» и т. д. «Продолжайте, продолжайте! – восклицает г. Добров. – Я всегда с удовольствием слушаю рассказы о честности купцов…»