Старая роща

Ходили упорные слухи, что под полом клуба в земле зарыт клад. Священник бывший закопал там драгоценности церковные, когда большевики стали храмы закрывать и разрушать. Разумеется, никому и в голову не приходило искать тот призрачный клад на месте бывшей церкви: нельзя трогать святые вещи кому попало. Никому в голову не приходило. Кроме Лехи.

Одному ему было не справиться, и он подговорил на эту авантюру Игорька. Тогда они еще приятельствовали.

– Драгоценности сдадим в комиссионный магазин в городе. Там у меня тетка работает. Деньги поделим пополам.

Потом, правда, долю Игорька Леха наполовину уменьшил. Но и остатка, как думал Игорек, ему должно было хватить на велосипед, о котором он тогда страстно мечтал. Поэтому легко согласился, не задумываясь серьезно о последствиях.

Рыть подкоп под клуб они начали с задней стороны здания, где были заросли крапивы и репейника, – никто не увидит даже днем. Руки и ноги Игорька горели огнем, зудели по ночам, спать не давали, в волосы вцеплялись репьи – не вытащишь. Лехе-то, конечно, все было нипочем, сверкал только своими чертенскими черными глазками и рыл без устали, как крот, глинистую землю.

Крепкий фундамент уходил глубоко в землю, прорыть ход под него было невозможно. Они стали выбивать зубилом камни.

– Мастера были! – восхищался Леха. – Видишь, между фундаментом и стеной настилали сухую бересту, и состав раствора непонятный, дегтем пахнет. Навечно строили!

Дыру в фундаменте они пробивали целую неделю.

– Есть! – наконец воскликнул Леха. – Вовнутрь полезем вечером. Как раз будет фильм идти, никому до нас дела не будет. Так безопаснее клад вытаскивать.

Вечером они пришли с фонариком и мешком. Спицами от велосипедного колеса, как саперы, ползая в полутьме, протыкали в разных местах землю. У Игорька первого спица скрипнула.

– Дай я! – оттолкнул его Леха. – Посвети фонариком!

Он руками стал разрывать землю. Достал из углубления сверток в черной тряпке:

– Тяжелый… – с нетерпением развернул сверток, но тут же разочарованно промычал: – А-а, это иконы. Что с ними делать? Как думаешь, их можно продать?

– Давай лучше обратно их закопаем, нельзя иконы трогать, беда будет.

Посомневавшись с минуту, Леха закопал их в прежнем месте.

Игорьку стало не по себе. Он уже сильно жалел, что согласился на эту Лехину авантюру:

– Пойдем отсюда, нет здесь ничего.

Но Леха не мог так сразу остановиться и признать, что клада здесь нет. Он лихорадочно ползал по земле на четвереньках, тыкая в землю спицей. Вдруг у него что-то скрипнуло. Как нарочно погас фонарик – похоже, батарейки сели.

Леха возился долго, глубоко был закопан клад. Наконец он воскликнул:

– Нашел! Какой-то ящик! – Леха взломал крышку. – Что-то круглое и гладкое. Приподними доску над тобой, а то ничего не видно.

Игорек спиной надавил на половую доску, неожиданно она легко подалась и треснула – полы в клубе ни разу не меняли. А в зале как раз в этот момент фильм остановили – порвалась кинопленка. И киномеханик включил свет. Игорек глянул на то, что держал в руках Леха, и с ужасом замер: перед ним был человеческий череп… На шум сбежались зрители и с недоумением взирали на испуганного Леху с черепом в руках. А шел в тот вечер старый фильм «Гамлет». Как будто его реальным продолжением было явление из-под пола растерянного Лехи. Его печальный вид очень напоминал главного героя картины. Долгое время после этого случая его так и дразнили: «Эй, бедный Йорик, быть или не быть?»

С той поры Игорек окончательно раздружился с Лехой.

И Матвейка не избежал коварной Лехиной ловушки. Тогда Черный вел масштабную войну против Капельки.

Одинокая старуха Капитолина Ивановна Семенова – Капелькой ее прозвали за маленький, «капелешный» рост – жила на окраинной улице Слободке, в тихом укромном месте, в небольшом старом доме, спрятанном от людских глаз за ветвистыми тополями. Долгие годы тетя Капитолина проработала бригадиршей в колхозе. Была сноровистой, бойкой. Все побаивались ее длинноватого острого носа, которым она живо вертела по сторонам. Везде успевала, все замечала. Походкой частила, калошами ботала по кочкам на дороге, капелькой шустрой по траве шуршала, лисицей мелькала между деревьями… Но похоронив мужа и выйдя на пенсию, притихла, присмирела, в себе замкнулась. Без батожка не могла и дорогу перейти. Так и жила долгие годы: особняком, нелюдимо. Мальчишки побаивались ее еще и из-за грубого мужицкого голоса, который остался у нее с бригадирских времен. Говорили, будто бы от ее выкриков петухи с забора сваливались, лошади шарахались в сторону, овцы приседали на коленки. До старости сохранилась сила ее голосовых связок. Убедился однажды в этом и Матвейка, которого Леха заманил в свои хулиганские проделки.

Противостояние Лехи с Капелькой началось с обыденного случая. Однажды в конце августа, в самый разгар созревания яблок, забрался поздно вечером Черный в ее сад. Набил все карманы крадеными яблоками, но этого ему показалось мало, решил пошарить еще и в бане, которая стояла на огороде. Бани его особенно манили.