Старчество в годы гонений. Преподобномученик Игнатий (Лебедев) и его духовная семья

Светлое Христово Воскресение было впервые встречено им в долгожданном умертвии миру… Когда отец игумен Герман спросил новопостриженного отца Агафона, имя какого святого он желал бы носить: преподобного Агафона папы Римского или преподобного Агафона подвижника Египетского, батюшка выразил свое желание иметь имя последнего угодника Божия, память коего святой Церковью празднуется 2 марта.

Что можно сказать о том, что испытывал незабвенный отец наш, восприявши пострижение в мантию? Благодать Божия утешала его сердце, «всегцедрый и многомилостивый Бог», по слову последования пострига, был «возлегая и востая с ним, услаждая и веселя его сердце утешением Святаго Своего Духа… Он был ему стена тверда от лица вражия, камень терпения, утешения вина, крепости податель, благодушия снискание, мужеству подвижник». Это опытно узнавало сердце смиренного раба Божия, так как, по слову того же чина, умножались и скорби, «имиже начертавался сущий по Бозе живот». Вскоре после пострига батюшке пришлось перенести тяжелую болезнь – инфлуэнцу, осложнившуюся энцефалитом. Последствия этой болезни остались у него на всю жизнь. Так печатлелея путь его, так созидался храм нового человека, так злострадал воин Христов! Но и Господь, по слову Своему, не оставлял раба Своего, потому что аще и жена забудет исчадие свое – Господь же не забудет (Ис 49:15).

Послушание и труды по монастырю оставались теми же и после пострига. Свободное от послушаний время отец Агафон употреблял по-прежнему на чтение святых Отцов и выписки из них. В эти годы им переписаны слова святого Иоанна Дамаскина о усопших в вере, наставления преподобного Досифея преподобному Серафиму Саровскому, слова святителя Иоанна Златоуста и проч. Хорошо знакомый со святоотеческой литературой отец Агафон показывал своим старцам, отцу игумену и отцу Алексию, выписку из творений блаженного Симеона, архиепископа Солу некого, где было указано, что «не имеющий схимы – еще не монах». Это изречение блаженного Симеона не осталось без влияния на постриг в схиму отца Германа и отца Алексия. Позднее батюшка сам говорил об этом событии, что он был как бы виновником пострига в схиму своих старцев, так как они не знали раньше этих слов о значении великого пострига в очах Божиих.

Употреблял свой досуг отец Агафон и для дел любви: зубоврачевания братии. Пломбировку больных зубов приходилось делать без бормашины. Если пломба скоро выпадала, батюшка не унывал и опять трудился над новой. В его календаре сохранились тщательные записи больных с диагнозом зубной болезни и проводимым лечением. Производилось им и удаление зубов.

В эти же годы отцу Агафону приходилось исполнять обязанности письмоводителя при игумене. В бумагах батюшки сохранилось много черновиков, писанных карандашом, к различным благодетелям Зосимовой пустыни. «Многоуважаемый благодетель, – читаем мы в этих черновиках, – Христос Воскресе! Святая обитель, приветствуя Вас сим всерадостным приветствием, сердечно желает встретить и провести Светлый Праздник Воскресения Христова в мире, радости и утешении духовном». Далее следовала подпись отца игумена. Образцы таких же приветствий имелись и на Рождество Христово и на Новый год. Среди этих записок было письмо старца Германа к схиархимандриту Гавриилу в Казань. Приходилось батюшке составлять и списки братии или при представлении их для пострига в мантию, или для других вопросов, посылаемых на утверждение Митрополита.

Отец Герман часто призывал отца Агафона в свою игуменскую келлию для чтения вслух Библии, несмотря на то, что он был молод, тогда как остальным молодым монахам строго запрещалось чтение Библии. Иногда отец игумен звал своего духовного сына к себе в келлию и тогда, когда там собирались одни старшие и разбирался какой-нибудь серьезный вопрос внутренней монастырской жизни. «Я тогда недоумевал, – говорил позднее батюшка, – зачем меня призывали, а впоследствии мне это очень пригодилось».

Наступившая война и последующие события мало отразились и на внутренней, и на материальной жизни обители. Хорошо налаженное хозяйство по-прежнему давало простор духовному деланию братства; жизнь под зорким оком отца игумена и старца Алексия по-прежнему текла ровным, широким потоком, питая алчущие скорбные души горожан и поселян, простецов и ученых, мужей и жен…

В конце 1918 года, 2 декабря, отец Агафон был рукоположен во иеродиакона. Это произошло в Москве. В следованной Псалтири батюшки об этом помечено под 2 декабря: «В сей день в 1918 году грешный чернец Агафон рукоположен во диакона в Троицком соборе Данилова монастыря в Москве епископом Феодором (Поздеевским)». Замечательно, между прочим, что рукополагавший епископ был из числа ближайших учеников старца схиархимандрита Гавриила, проходивших обучение и искус в Казани.