Старец Горы

Барон с удивлением посмотрел на Ролана. Этот человек до сих пор оставался для него загадкой. Шевалье де Бове, а точнее Руслан Гаст был сомнительным крестоносцем. Собственно, его даже христианином можно считать с большой натяжкой, хотя в детстве он, кажется, был крещен матерью, но по армянскому обряду. Армяне, если барон ничего не путал, придерживались монофизитского толка, а потому считались и в Риме, и в Константинополе еретиками. Впрочем, Руслан Гаст скорее всего исповедовал ислам, пусть и на шиитский лад. Словом, Белый Волк Венцелин обрел вполне достойного его языческой славы брата. И, тем не менее, шевалье де Бове продолжал, как ни в чем не бывало, носить шелковое сюрко зеленого цвета с нашитым на нем белым крестом. Этот молодой человек пользовался доверием благородного Танкреда, которому уже успел оказать какую-то услугу и, по слухам, был ценим королем Болдуином за смелость, проявленную в сложный для рода Бульонских час. Зато благородного Ролана, так же как, впрочем, и Венцелина люто ненавидел Иерусалимский патриарх Даимберт, но для этого у пизанца имелись личные причины.

– Ты ведь не порвал с исмаилитами, Ролан? – негромко спросил Лузарш.

– Нет.

– Тогда почему ты не ушел от нас, липовый шевалье де Бове? – в голосе Глеба прозвучало раздражение.

– Ты не прав, барон, – покачал головой Руслан. – Я действительно владею замком Бове в Провансе. Его купил Хусейн Кахини и подарил мне. Там сидит мой управляющий, который регулярно шлет мне отчеты о своей деятельности. Разумеется, львиную часть дохода с моих земель он кладет себе в карман, но я прощаю ему мелкие кражи за его несомненную преданность христианской вере. Мэтр Жак люто ненавидит катаров и гордится тем, что его хозяин стал крестоносцем.

– А во что ты веруешь, Ролан?

– В то же, что и ты, Глеб. Во второе пришествие Христа. Исмаилиты называют его Махди, но это не меняет сути. Важно другое – Махди сделает наш мир более совершенным.

– И когда он придет, этот новый пророк? – заинтересовался барон.

– Этого не знает никто. Зато есть люди, которые хотят приблизить его пришествие. Главным претендентом на божественное величие многие шииты считают Гассана ибн Сулеймана или Старца Горы, как его называют христиане.

– Выходит, шейх Гассан, убивая людей из-за угла, тем самым готовит второе пришествие? – криво усмехнулся барон.

– Я думал так, когда был федави. В мои обязанности входило устранение тех, кто препятствует явлению Махди, следовательно, мешает этому миру стать лучше.

– Теперь ты думаешь иначе?

– Я поднялся на следующую ступень познания, барон. Стал рафиком, а скоро стану даисом, миссионером, несущим свет заблудшим людям.

– У тебя мания величия, Ролан, – покачал головой Глеб, слегка ошеломленный чужими откровениями.

– Хусейн Кахини приоткрыл мне дверь в храм Истины, – продолжал ровным голосом исмаилит. – Бога нет, благородный Глеб, в привычном для тебя понимании. Зато есть Великий Разум, часть которого каждый из нас носит в себе. Миссионеры и пророки наделены им в большей мере, обычные люди – в меньшей. Но рано или поздно появится человек, который вберет в себя столько небесной энергии, что способен будет изменить мир. Вот он-то и будет Махди или Иисусом Христом, как тебе больше нравится.

Сказать, что Глеб был удивлен, значит, ничего не сказать. До сих пор он не задумывался о вере, просто исполнял не очень прилежно все предписанные церковью обряды, в надежде, что Бог простит грешника. О втором пришествии Христа Глеб, конечно, слышал, многие ждали его в тысяча сотом году, но этот год уже прошел, а значит, расчеты предсказателей в очередной раз оказались неверными. Но их ошибка не отменяла Апокалипсиса, она просто отодвигала его на неопределенный срок. Барон де Руси очень надеялся, что конец света если и наступит когда-нибудь, то уже после того, как он закончит свой жизненный путь. Во всяком случае, приближать Апокалипсис он точно не собирался, и был до крайности удивлен, узнав, что есть люди, думающие иначе.

– Ты плохой христианин, Глеб, – насмешливо произнес Ролан де Бове. – Ибо для истинно верующего в Христа человека, Апокалипсис – это спасение от мук, которые он претерпевает на грешной земле. Смирные овцы будут отправлены заботливыми пастырями на тучные луга, а их недостойных собратьев низвергнут в ад на вечные муки. Боюсь, что ты, барон, окажешься в числе последних.

– Это еще почему?

– Ты прелюбодей, Глеб, – спокойно отозвался Ролан. – Ты живешь с чужой женой, как со своею собственной. А ведь сказано в писании – не возжелай жены ближнего своего…

К счастью, шевалье де Бове держался настороже, иначе баронский кулак, затянутый в перчатку, непременно выбросил его из седла на землю, которую он называл грешной.

– Чертов еретик, – зло прошипел Лузарш, нащупывая рукоять тяжелого рыцарского меча.

– Успокойся, благородный Глеб, – сказал Ролан, обрывая смех. – Не я рою яму для тебя и твоей возлюбленной. Боэмунд Антиохийский поручил Андронику найти Леона де Менга, мужа прекрасной Адели. Что тот и сделал. Рафик очень расторопный человек, это надо признать.