Старик и ящер (СИ)

Вскоре Эйза выяснила, что зеркало по своему усмотрению показывает ей картины далеких стран: она видела горячие пустыни Западного Лаурадамана и огненное кольцо, вблизи которого всякое существо высыхало заживо. Видела морские глубины: причудливые создания рыскали на дне и у поверхности воды. Видела чудесные сады, где деревья ломились под тяжестью плодов, сияющих, будто солнце. Стоило, однако, постучать по оправе, как зеркало показывало отражение самой Эйзы и того, что находилось за ее спиной. Огонек в нижнем углу так никуда и не девался: он становился то тусклее, то ярче, и Эйзе стало даже казаться, будто он увеличивается и делится пополам, но это не слишком ее волновало. На третий день после посещения сокровищницы случилось одно происшествие, к которому Эйза не знала, как относиться. Она купалась в озере, когда увидала на берегу огромное существо, напоминающее подвижную груду золота. Не испугавшись, подплыла ближе и увидела, что то был крылатый ящер, покрытый золотой чешуей. Голову на длинной шее венчали несколько шипов, образующих некое подобие диадемы. Эйзе стало немного не по себе, но не пристало ей, дочери островного бога, бояться здешних существ. Она выпрямилась, поднимаясь из воды, и громко обратилась к ящеру:

– Я Эйза, дочь хозяина этих мест. Кто ты и что здесь делаешь?

Ящер склонил венценосную голову, будто признавал ее право, и заговорил:

– О, прекрасное создание, ты напрасно тревожишься: я не причиню тебе вреда. Я хочу лишь взглянуть на тебя, ибо никогда не видел существа очаровательнее, даром что много где бывал. Я родом из безжизненной пустыни на востоке материка. Я преодолел полземли и видел множество мест, населенных и диких, но нигде не встречал красавиц, подобных тебе. Будь моей женой, милая Эйза, и я пронесу тебя над миром, увенчаю солнечной короной, звезды сброшу с неба и вплету в косы…

Он шагнул к ней и уже не ящером – змеем обвил ее ноги. Золотые глаза смотрели ей в лицо, и Эйза испугалась его напора.

– Отпусти меня!

Кольца разжались. Однако золотой змей не спешил удаляться.

– Я не буду твоей женой, что бы ты там себе ни выдумал! С чего ты вообще взял, что можешь подойти и, не спросившись у отца, свататься ко мне. Я от человеческой женщины, а ты от дракона, нам никогда не бывать супругами. Давай разойдемся друзьями, прошу тебя.

– Разве это причина, милая Эйза? – ласково спросил змей. – Твой отец женился на львице, на воде и соли, отчего нам не жениться? Или я противен тебе?

– Улетай, прошу! – взмолилась Эйза. – Мне страшно даже глядеть на тебя.

Ящер вновь принял прежний облик, но мешкал. Между его передних лап, переходящих в крылья, лежала ее одежда, и трудно было понять, что он собирается делать. Эйза осторожно приблизилась к нему, забрала тунику и поспешила в дом. Ящер не препятствовал ее бегству, но глупо было рассчитывать, что он отказался от своего замысла.

Однако минуло три дня, и встреча у озера забылась. Все, на первый взгляд, было как обычно. Эйза вышивала в беседке у дома, пела, ласкала кошек и за весельем думать забыла о зловещем коридоре, да и в зеркало взглянула всего два или три раза. Особенно ей нравилась вышивка: на чистом поле под ее руками явилось красноватое небо и оленье стадо, бредущее к водопою. Впереди шествовал статный вожак с ветвистыми рогами, за ним – несколько важенок с детенышами. Вся картина дышала таким покоем, что при взгляде на нее пропадало любое предчувствие беды.

Череда невзгод и жутких видений, преследовавших Эйзу, началась с того дня, как она решила взглянуть на вышивку через злополучное зеркало. Некоторое время на гладкой поверхности отражалось мирное путешествие стада, но затем будто злой чародей исказил картину своей волей. Словно подкошенный, вожак припал на колени, самки и детеныши встревоженно озирались. Поначалу на полотне было три олененка, но, как только тень опустилась на вышивку, их осталось двое. Это и встревожило важенок. Красноватый закат, изображенный на ткани, сделался ярко-алым, словно обрызган кровью. Ровно такой же закат пылал над землей, заливая зловещим светом ее рукоделие. Не в силах оторвать глаз, смотрела Эйза на огненное небо в зеркальной глади. Цепляясь длинными пальцами за облака, по небу ползло чудовище. Строением тела оно напоминало человека, но так отдаленно, что похожесть лишь добавляла уродства. Уродец был черен как ночь, туловище его не имело никаких изгибов, а представляло собой затупленный треугольник. Челюсти были удлинены и вытянуты вперед, а конечности казались такими гибкими и длинными, что принадлежали будто другому телу. Быстро перебирая ими, тварь подползала к солнечному диску. Все шире распахивалась пасть, усеянная мелкими треугольными зубами. Добравшись до солнца, существо впилось в него клыками и принялось пожирать. Застыв от ужаса, смотрела Эйза на уменьшающийся диск и не могла оторвать глаз, пока существо не проглотило последний кусок и не уползло во мрак.

Отражение исчезло. Вокруг воцарилась кромешная тьма. Вскрикнув, Эйза выронила зеркало и закричала в отчаянии и страхе:

– Сестрицы, милые, помогите!