Старик и ящер (СИ)

– Батюшка отплыл на материк, тоже ищет там камень – лалеит зовется. Может, и вернулся бы до твоего прибытия, если бы не шторм. Ну, да ты не печалься. Если что прибило к берегу, мои слуги разыщут это. Если твой товар утонул близ острова, сестрица Атурови позволит нырнуть за ним. Если же все, что ты вез, смыло в большой океан, все равно не печалься – госпожа воды и соли в обмен сохранила тебе жизнь. Пойдем, я отведу тебя в дом и приму как дорогого гостя.

Она подхватила Ормаса под локоть, а Радб велела распорядиться, чтобы разыскали содержимое ладьи. Купец шел прихрамывая, но видно было, что он рад чудесному спасению. Его провели в гостевой покой, двое слуг принесли ему воду, сандалии и чистую одежду, а к полудню Эйза пригласила его на террасу, где уже накрыли стол из самых лучших яств, что мог подарить остров.

– Благодарю за гостеприимство, молодая госпожа, – непрестанно повторял Ормас. – Даже твой отец не принимал меня лучше. Как тебе живется без него?

– Нетрудно, – отвечала Эйза. – Остров он оставил старшей сестрице, а мне велено себя блюсти.

– Блюдешь?

– Как видишь, – отвечала Эйза, слабо усмехнувшись.

– Ты бледна, молодая госпожа. Неужто заболела?

– Утомилась. – Эйза почти не солгала. Под вопросительным взглядом Ормаса (как можно утомиться, если у тебя все есть?) пришлось добавить: – Солнца долго не было, тоскую по нему, вот и побледнела.

Некоторое время они молчали, затем Ормас сказал:

– Я был в Лурде, госпожа, в прежнем доме твоей матушки. Оттуда я забрал одну вещицу, отцу твоему не сказался, держал ее при себе, потому не потерял в море. Возьми. – Он вынул из-за пазухи небольшой браслет из круглых камешков и протянул Эйзе. – Когда твоя матушка надевала браслет, неизменно радовалась его красоте, и ты порадуйся, ибо прелестью превосходишь все сокровища мира.

Эйза взяла браслет и принялась рассматривать. Зловещее предчувствие овладело ею: камни были гладкие и по виду походили на чудесный металл, из которого отлили поверхность зеркала, принесшего столько тревог. Эйза боялась глянуть на свое отражение в круглых бусинах: не покажется ли зверь, не зажгутся ли огни его глаз. Но зверь не показывался, а само отражение словно было залито золотым светом.

– Благодарю тебя, – искренне сказала она. – Что это за камень?

– То камень лалеит. – В голосе Ормаса послышалась некоторая горделивость. – Весьма редкая вещь.

– Так вот он каков! – воскликнула Эйза. – Прав был отец: ярче солнца сияет. Не обидится ли, что ты нашел его раньше?

– А ты ему не показывай, – рассмеялся Ормас, и Эйза рассмеялась вслед за ним.

– По нраву мне твой подарок, – призналась она. – Отныне, если ты будешь в чем-нибудь испытывать нужду, я дам тебе все, что ни попросишь. Мой дом – твой дом, и все, что здесь находится, принадлежит тебе так же, как и мне.

Растроганный Ормас поднялся из-за стола и поклонился.

– Благодарю тебя, молодая госпожа, век не забуду твоей доброты.

Когда закончили трапезу и разошлись, Эйза велела передать Ормасу наборный пояс с золотыми накладками – в благодарность за браслет. Присутствие гостя ободрило ее дух, но, чем ближе подступала ночь, тем яростнее делалась тревога. Зеркало все еще оставалось в лесу, где уронила его Эйза, и вряд ли опушку можно было счесть надежным местом для укрытия сокровища. Потому, как только луна поднялась над островом, Эйза набросила плащ и выскользнула из дома, не сказавшись слугам. Ей не хотелось, чтобы гость прознал о творящемся на острове колдовстве и с тем утратил бы к ней всякое доверие.

Луна заливала опушку белым светом. Выглядывая место, где уронила зеркало, Эйза заметила в стороне бурелома какое-то шевеление. Между вывороченных стволов промелькнула тень.

– Эй! Эй, это ты? – позвала и не получила ответа.

Она направилась было к бурелому, но наступила на нечто гладкое и холодное и поняла, что разыскала зеркало. Стараясь не глядеть в темную гладь, Эйза завернула волшебную вещицу в полу плаща и собиралась уйти, как вдруг со стороны бурелома послышались возня и писк, словно хищник душил там жертву. Замерев, до боли в глазах всматриваясь в громаду сваленных деревьев, Эйза ждала, когда ночной гость явит себя. Но шло время, сердце отбивало вторую тысячу ударов, на опушке царило полное безмолвие.

Не оборачиваясь, Эйза поспешила вернуться в дом.

Наутро она снова велела накрыть для них с Ормасом стол на террасе. Перед тем, как покинуть спальню, взглянула в зеркало из полированного золота, лежавшее в изголовье кровати. Утомленное лицо все же оставалось красиво, и глаза зверя из отражения – о, теперь Эйза не сомневалась в том, что это именно глаза, – светились тускло и слабо. Ему понадобится много времени, чтобы обрести плоть и явиться в мир, и Эйза не будет ждать его, лежа беззащитной в своей постели. О, зверя встретит лунный клинок, и еще неизвестно, кто выйдет живым из их схватки. В этом относительно неплохом расположении духа Эйза вышла к Ормасу. Завидев ее, купец тут же встал и поклонился, она ответила таким же поклоном и лучезарной улыбкой.

– Доброго дня тебе, Ормас. Как спалось, все ли было спокойно, всем ли ты доволен?